До района мы добрались как-то незаметно. Егорка дремал на заднем сидении, укутанный заботливой рукой в старенький полушубок. А мы с Павлом тихонько разговаривали обо всем и ни о чем.

Он высадил меня у дверей районного отделения милиции, а сам с Егором, поехал в кузницу, сказав, что заедет за мной часа через два.

Спросив у дежурного, на месте ли следователь Пиреев, я отправилась по унылому коридору, серые стены которого, навевали тоску.. Иван Петрович сидел в своем кабинете, просматривая какие-то бумаги, и прихлебывая чай из стакана, по цвету больше напоминавший деготь. Увидев меня, расплылся в улыбке, но взгляд стал настороженный. Про себя я вздохнула. Если так и дальше пойдет, он скоро станет от меня под столом прятаться.

– Ольга Викторовна! Сколько лет… Давненько вас не видел. Как вы поживаете? – Начал он задавать ничего не значащие вопросы, старательно скрывая за ними свою обеспокоенность.

Я скромненько так уселась на краешек стула и преданно уставилась в его глаза. Почему-то, это не успокоило его, а даже наоборот. В глазах появились первые признаки настоящей паники. Нет, надо сразу приступать к делу. Иначе, его, чего доброго, Кондратий стукнет. И я приступила.

– Дорогой Иван Петрович … – Бодрым голосом начала я. – Тут такое дело. Одну бабульку в нашем селе ограбили.

В глазах Пиреева явно проступило облегчение. А я про себя усмехнулась. Рано дяденька обрадовался.

– Что, поросенка со двора увели? – Как-то игриво заметил он.

Я замахала руками.

– Что вы!! Из-за поросенка я бы вас и не потревожила. Наш Васили Павлович вполне способен с такой бедой справится.

Василий Павлович, по кличке «Чапай», присвоенной ему местными жителями из-за его шикарных усов, был нашим Пантелеевским участковым. Пиреев закивал головой.

– Ну, да, ну да… так что же украли у вашей бабульки такого, что вы приехали в район с этим? Неужто, царские драгоценности? – Он попытался пошутить, но неясная тревога опять вернулась в его взгляд.

– Вы почти угадали. Серьги ее тетки. Бриллианты чистой воды примерно по полтора карата каждая сережка, под романтическим названием «Слезы Ангела». – Выдала я спокойно.

У Пиреева глаза полезли на лоб. Набрав в грудь воздуха, он выпалил.

– Ольга Викторовна, надеюсь, это не шутка такая?!

Приложив руку к груди для большей убедительности, и, глядя ему в глаза максимально чистым и честным взором, заверила.

– Что вы?! Иван Петрович! Да, разве ж, когда-нибудь, я давала вам повод думать, что я могу так неудачно шутить. Все сказанное – истинная правда. Хочу добавить, что о серьгах никто не знал в деревне, кроме меня и самой хозяйки. Ни я, ни она никому и словечком о них не обмолвились. Вы ж понимаете, такая реликвия, и цены немалой. Но, не так давно, к ней в гости заглядывала соседка. Шкатулка с серьгами на столе стояла, а хозяйка из комнаты на несколько минут выходила. Нет, нет .. – Остановила я его не озвученное восклицание. – Соседка серег не брала. НО, есть большая доля вероятности, что она их видела. И легко могла о них кому-нибудь поведать. Вы ж понимаете, деревня есть деревня. Бабулька по старости своей по районам кататься не может. Вот и попросила меня, к вам заехать и на горькую судьбу пожаловаться. – Закончила я, и скромно опустила глазки долу.

К концу моего рассказа вид следователь имел грустный. Я бы даже сказала, тосковать он начал нешуточно. Все его мысли явственно читались на его следовательском челе. И, основная мысль, яркими буквами, прямо-таки, была начертана на его лбу. Была она весьма незамысловатой, и выражалась, практически одной фразой: «Принес же черт!». Поэтому, я сидела, стараясь слиться с мебелью и голоса больше не подавала. Наконец, Иван Петрович сумел взять себя в руки, и задал вопрос, глядя на меня с подозрением: