Но вскоре Лошади пришлось остановиться. Вода с силой напирала сбоку, и дно уходило всё глубже. А какие скользкие были камни! Лошадь почувствовала, что течение начинает сносить её. Ещё мгновение она боролась и, стиснув зубы, твердила себе: «Плыви вперёд!» Но вдруг вспомнила про Ёжика, сидевшего на её спине, и похолодела. Ведь Лошадь даже не знала, умеет ли он плавать. Медленно, шаг за шагом, она стала пятиться. Ноги скользили, но, напрягая все силы, она удержала равновесие и наконец оказалась на берегу. Она закоченела и дрожала. А чёрная вода, бурля, всё текла и текла – мрачная и бесконечная.

«Она сильнее меня, – подумала Лошадь, – хоть и неживая… Не понять мне этого! – У неё зуб на зуб не попадал. – Нам ни за что не перебраться на тот берег. Нужно бы как-то согреться, иначе я пропала», – догадалась она и встряхнулась так, что брызги полетели во все стороны. Вместе с ними полетел и Ёжик.

– Опять! – огорчилась Лошадь. – Почему я сначала делаю что-нибудь, а только потом думаю?

Она бросилась к Ёжику, полная раскаяния. К счастью, непохоже было, чтобы тот ушибся. Он потихонечку встал и ощупал себя, чтобы убедиться, всё ли на месте…

«Хорошо, что я вообще ещё живой», – подумал Ёжик. После бултыхания в реке падение с Лошади показалось ему просто забавой.

Он хотел было тут же объявить, что не собирается продолжать путешествие до молокозавода, а вернётся обратно на свой сеновал, но, увидев, какими глазами смотрит на него замёрзшая Лошадь, передумал. Достал из рюкзака спички, просмолённые щепки и топорик. Потом живо набрал сухих веток и сучьев, сложил их у большого камня и принялся разводить костёр. Он умело настругал смоляные щепки и поджёг их. Постепенно огонь охватил и сучья, и ветки, а потом занялись, шипя и дымя, сырые стволы, которые Лошадь притаскивала из лесу. Тепло понемногу начало разливаться вокруг костра.

А когда Ёжик вдобавок набрал воды в котелок и поставил кипятить чай, жизнь стала казаться совсем неплохой. Дрожь потихоньку отступила, и приятный жар защекотал кожу. А крепкий чай с сахаром согревал Лошадь изнутри. Ёжик задумчиво смотрел в свою кружку. Лошадь была так счастлива, что даже забыла поблагодарить Ёжика. Но он почему-то был даже рад этому.

– Это мой отец научил меня разводить костры, – тихо проговорил Ёжик. – Его прозвали Тундровым Волком. Я не знаю, как ёж может быть волком, но уже с детства довелось мне ходить с ним в походы. Честно говоря, мне это тогда не слишком нравилось. – Ёжик помолчал. – Но кое-чему я всё-таки научился. Хотя через реку раньше не переходил. Отец воду не любил. Он чувствовал себя спокойно только вблизи ручейка, из которого можно было разве что набрать питьевой воды.

Такой длинной речи Ёжик не собирался произносить, а потому совсем примолк и ждал, чтобы Лошадь в свою очередь что-нибудь сказала. Но та молчала. Она наблюдала за большущей чёрной вороной, которая по явилась возле костра. А ворона, вертя клювом, внимательно смотрела на неё. Но вдруг заметила Ёжика. Ворона отпрянула назад; в ту же минуту все иглы Ёжика встали дыбом.

– Вы что, знакомы? – поразилась Лошадь.

– Да уж, знаю я ежей, – проскрипела Ворона, – и ежи, думаю, ворон знают.

– Это правда, – согласился Ёжик, – хотя я ни разу не разговаривал с вороной.

Лошадь всё пыталась понять, в чём тут дело. Ворона чистила перья, с интересом поглядывая на костёр, особенно на чай.

«Может, Ворона совсем и не опасна, – думала Лошадь, – по крайней мере, вид у неё безобидный».

– Не хочешь ли чашечку чаю? – обратилась она к Вороне. – Я могу уступить тебе место у костра. День сегодня довольно прохладный. Я сама чуть было не простудилась, когда входила в реку – слегка искупнуться.