При этих словах я насторожилась и вся обратилась в слух. Машина вся переливается, опять же где-то поблизости я выбежала из нее.

Татьяна же продолжила:

– Стоит, значит, машина, и дверцы у нее открыты. И моя Мальвинка прямо к этой машине подбежала, уселась возле нее и завыла.

– Завыла? Это не к добру!

– Вот и я о чем. Я скорее подошла, вижу – в машине сидит кто-то, внутри подробностей не видно, но вроде как мужчина. Сидит и не шевелится. А Мальвинка моя волком воет…

– Это не к добру! – повторила продавщица.

– Я, значит, наклонилась и говорю: «Мужчина, вам, может, нехорошо? Может, вам воды нужно или другого чего?»

– А он?

– А он не отвечает, и я смотрю – весь пиджак у него в чем-то темном измазан. А когда пригляделась получше – батюшки, да он весь в крови, и горло у него прямо разорвано!

– Разорвано? – в сладком ужасе переспросила продавщица, и глаза ее стали еще больше, теперь они напоминали не блюдца, а десертные тарелки. – Кошмар какой!

– Именно что кошмар! Я попятилась, а тут Мальвинка мне под ноги подвернулась, так я прямо на нее села. Потом хотела домой бежать, чувствую – ноги не идут. Ну, тут я вспомнила, что Ксении дом близко, кое-как до нее добрела, в окно постучала. Тут как раз участковый выглянул…

– Значит, все-таки ходит он к Ксении…

– Значит, ходит. Выглянул и говорит: «Что ты шумишь? Я тут, может, профилактическую работу провожу, а ты шум поднимаешь!»

А я ему: «Какая, к оладьям, профилактическая работа, когда у вас прямо под носом труп имеется!»

Тут он, конечно, быстро про свою профилактику забыл, оделся по форме и побежал со мной к той машине. Осмотрел покойника и говорит: «Непременно его дикие звери загрызли!»

Я ему: «Какие у нас дикие звери? У нас в поселке, кроме Пашки Солуянова, никаких больше зверей не имеется!» А он меня не слушает, звонит по своему начальству, чтобы непременно группу высылали эту… оперативную. А я было домой собралась, так он мне: ни-ни, жди их, потому как ты главный свидетель…

Я буквально окаменела от таких новостей. Конечно, была надежда, что тетя все врет. Цену себе набивает, интересничает. С другой стороны, уж больно гладкий у нее получается рассказ. Машина приметная, маловероятно, что это совпадение. Насчет диких зверей тетя, конечно, от себя прибавила, но то, что мужик мертвый… Неужели ему стало плохо от моего баллончика?

Тут к разговору подключился тот потертый старичок, который незадолго до того обхаживал продавщицу:

– Это, Татьяна, ты зря говоришь насчет диких зверей. Дикие звери в нашей местности имеются, конкретно – проходные волки. Помню, мы с Анной Ивановной, покойницей, за грибами пошли, да дорогу потеряли, и пришлось нам в лесу заночевать…

– Эка вы, Леонид Парфенович, вспомнили! – перебила его продавщица. – Сколько лет уж вашей супруги нет?

– Сколько? Да совсем немного… – Старичок начал что-то шептать, загибая пальцы. – Двенадцать… или нет, тринадцать…

– По-моему, четырнадцать.

– Да хоть бы и так, что с того?

– Так последние годы она за грибами разве ходила? Не ходила! Последние годы она дальше калитки ни ногой. Так что вы с ней не меньше чем двадцать лет назад в лесу ночевали.

– Ну, даже если двадцать, что с того?

– Так если двадцать лет назад и были в наших местах какие-то походные волки…

– Не походные, а проходные!

– Хрен редьки не слаще! Так если и были, сейчас их точно нет. Перебрались в труднодоступные районы.

– А потом, – вмешалась в дискуссию Татьяна, обиженная тем, что у нее отняли всеобщее внимание, – а потом, как вы себе представляете, эти ваши приходящие волки машину остановили? Лапу подняли, попросили подвезти до зоопарка?