– По сути, все существующие религии – лишь несовершенное выражение той универсальной истины, которая ещё только рождается. Поэтому нет ничего выше свободной человеческой воли.

– А как же быть с изречением Платона, что никто не избежит своей судьбы?

– Дело в том, что Господь, создав человека, соединил в нём три части мира – начало элементное: стихии земли, воды, воздуха и огня; начало земное и небесное. Благодаря этому каждый из нас и обладает возможностью греха или святости и способностью к совершенствованию.

– При этом не надо забывать о демонах, повсюду подстерегающих нас и толкающих к злу, – суеверно добавил Фичино. – От них же можно предохраниться лишь с помощью амулетов, заклинаний и предсказаний астрологов.

– По моему мнению, астрология – наука безбожная и безнравственная, – неожиданно возразил Мирандола. – Посему никакие звёзды не могут противостоять свободной человеческой воле, являющейся главнейшей из жизненных необходимостей. Лично я верю, что только с помощью Каббалы, священной книги иудеев, можно расшифровать и объяснить Библию.

– Мы называем графа «Фениксом прошлых культур», – в свой черёд, заметил Полициано, – потому что он читает в подлиннике не только Платона, но и Священное писание.

В ответ Амори пожал плечами:

– Мне кажется, сеньоры, что вы противоречите не только друг другу, но и самим себе. – По крайней мере, Платон, которому вы поклоняетесь, был бы чрезвычайно удивлён, услышав ваши толкования его сочинений.

– Но, в конце концов, у нас есть одна общая задача, – примирительно произнёс Фичино. – Через пропасть тёмных веков перенести живое наследие классической древности в настоящее, и не просто перенести, а по возможности ещё усовершенствовать его.

– Согласен с тобой, Марсилио, – кивнул Мирандола.

Что же касается Лоренцы, то она не понимала одного: как, преклоняясь перед античными философами, друзья Великолепного могли одновременно одобрять учение Савонаролы?

Воспользовавшись тем, что Мирандола затеял с кем-то новый философский спор, в котором приняли участие также Полициано и Фичино, Амори предложил вдове и Лоренце прогуляться по саду. У дочери Великолепного с утра было предчувствие, что именно сегодня между нею и молодым человеком произойдёт окончательное объяснение. Оставалось только на время избавиться от донны Аврелии. Неожиданно их догнал чернокожий мальчик в тюрбане, по-видимому, слуга Медичи, и сообщил, что супруга Пьеро желает поговорить с вдовой.

Обнаружив в конце сада мраморный грот, Сольё предложил девушке там немного передохнуть. Лоренца была готова выслушать признания его признания. Но вместо этого Амори, поинтересовавшись, не скучает ли она по Парижу, завёл речь о возвращении во Францию и о том, как ему хотелось бы вновь увидеть родных и близких. Так шли минута за минутой и девушка уже начала изнывать от бесплодного ожидания, как вдруг в грот снова вошёл маленький негр. Оказалось, теперь уже Амори зачем-то понадобился Монбару.

– Я подожду Вас здесь, – поспешно сказала Лоренца, не желавшая признавать своё поражение.

С сожалением посмотрев вслед молодому человеку, она вздохнула. Неожиданно ветер донёс до неё чьи-то голоса. Судя по всему, это разговаривали двое мужчин, прогуливавшихся по аллее возле грота. Невольно прислушавшись к их беседе, Лоренца поняла, что это были папский нунций и посол из Милана, которых она видела среди гостей.

– Сеньор Лодовико со дня на день ожидает перехода французов через Альпы, – сказал миланец. – Король Карл твёрдо обещал, что не позднее его именин покинет Лион и двинется в сторону Гренобля.