– Жаль, потому что праздник без королевы – это не праздник!

В этот момент дочь Великолепного снова увидела того самого неприветливого незнакомца, которого они встретили возле статуи Юдифи.

– Ты не знаешь того юношу, сеньор Анджело? – тихо спросила она у поэта.

– Это наш молодой скульптор Микеланджело, – посмотрев в ту же сторону, ответил Полициано. – Он – сын того самого Андреа Буонаротти, который утверждает, что ведёт своё происхождение от графов Симони-Каносса.

– А это действительно так? – Лоренцу заинтересовал странный скульптор.

Поэт пожал плечами:

– Право, не знаю, мадонна. Я плохо разбираюсь в генеалогии.

– В этом Андреа больше спеси, чем истинного дворянства, – услышав его слова, высказал своё мнение граф. – А вот Микеланджело – действительно талант.

– И открыл его Великолепный, – подхватил Полициано. – Я помню, сеньору Лоренцо пришлось приложить немалые усилия, чтобы уговорить его отца отдать Микеланджело в школу скульпторов.

– Мы только что встретили Микеланджело в саду и он показался мне не слишком разговорчивым, – заметил Сольё.

Полициано и Мирандола переглянулись.

– Да, это водится за ним с тех пор, как один из учеников Гирландайо, в боттеге которого Микеланджело одно время учился, в пылу спора сломал ему ударом кулака нос, – объяснил поэт.

Поболтав ещё немного с друзьями Великолепного, Лоренца, донна Аврелия и Сольё вернулись в гостиницу.

Композиция фрески была спокойна и торжественна: распятый Христос, над ним – Бог-отец, а по бокам – Богоматерь и любимый ученик. Лишь один жест нарушал общую неподвижность – Мария чуть приподнятой рукой указывала на распятие Сына. При этом её взгляд, казалось, был обращён прямо на молящихся.

Дочь Великолепного в последний раз перекрестилась и поднялась с колен. Она пришла в собор Санта Мария дель Фьоре вместе с донной Аврелией, чтобы помолиться и заказать мессу за упокой души своих приёмных родителей.

Вместе со своей спутницей девушка проследовала между рядами величественных колонн под тремя стрельчатыми арками к мраморной чаше со святой водой. Какой-то мужчина подал им воду в ковше и сказал:

Приветствую тебя, мадонна, и твою прекрасную племянницу!

Приглядевшись, девушка узнала Мирандолу. Вдова же поспешно ответила:

– Мы с племянницей рады встрече с тобой, сеньор!

– Ты обратила внимание на алтарную икону, мадонна? – спросил граф, когда они вышли через бронзовые ворота из церкви и стали спускаться по мраморным ступеням вниз мимо группы горожан, громко обсуждавших какой-то стих из Данте.

– Да.

– Это «Поклонение волхвов» написал Боттичелли. А ты узнала там меня?

– К сожалению, нет.

– Сандро поместил меня напротив Лоренцо. Рядом с живыми тогда ещё членами семейства Медичи он изобразил также и мёртвых, например, Джулиано. Что же касается фрески с изображением Троицы, то она работы Мазаччо. Когда он умер, ему ещё не исполнилось и двадцати восьми. Однако после Джотто Мазаччо первым достиг значительных успехов в живописи.

– Сегодня чудесный день, – после паузы заметила вдова, явно не зная, что ещё сказать.

– Да. Не желаете ли прогуляться со мной по саду Сан Марко? – неожиданно предложил граф. – Я бы показал вам собранные там древности.

Пройдя квартал, донна Аврелия и Лоренца вместе с Мирандолой пересекли площадь Сан Марко, вспугнув ворковавших там голубей, и очутились в великолепном саду, вдоль стен которого тянулись открытые лоджии с мраморными бюстами. Мирандола рассказал им, что раньше сад принадлежал Медичи. Но при Великолепном это место сделалось доступным для посещения. По прямой, обсаженной кипарисами дорожке, они приблизились к фонтану, где виднелась на пьедестале бронзовая статуя мальчика, вынимающего из ноги занозу.