– Мессир Джулиано, тебя зачем-то хотел видеть мессир Пьеро, – сообщил юноше Полициано.

Пообещав вдове скоро вернуться, Джулиано вышел. Воспользовавшись этим, граф снова обратился к Лоренце:

– Мессир Джулиано не успел поведать тебе, королева, что Анджело – знаменитый поэт.

Заметив интерес в глазах девушки, никогда не видевшей настоящих поэтов, Мирандола тут же спросил:

– Ты читала его стихи, мадонна?

– Нет. Из итальянских поэтов я знаю только Петрарку и Данте.

– Если желаешь, я могу прочитать отрывок из своих «Станс» о рождении Венеры, – предложил Полициано.

Лоренца застенчиво кивнула и поэт начал декламировать:

                        Эгеем бурным, колыбель чрез лоно

                        Фетиды поплыла средь бурных вод…

                        Создание иного небосклона,

                        Лицом с людьми несходная, встаёт

                        В ней девственница юная. Влечёт

                        Зефир влюблённый раковину к брегу,

                        И небеса их радуются бегу.

                        Пред ней с улыбкой небо и стихии,

                        Там в белом оры берегом идут,

                        Им ветер треплет волосы златые…

                        Как вышла из воды, ты видеть мог,

                        Она, рукой придерживая правой

                        Свои власы, другой – прикрыв сосок.

                        У ног святых её цветы и травы

                        Покрыли свежей зеленью песок.

– Что ты думаешь о моих стихах? – закончив чтение, поинтересовался Полициано.

– Я словно увидела богиню воочию, – призналась Лоренца.

– Браво! Ты получил сейчас лучшую похвалу своим стихам, Анджело, какую только можно придумать, – заметил Мирандола.

Поэт же добавил:

– Наш живописец Алессандро Филипепи по прозвищу «Боттичелли» (Бочонок), прочитав мои «Стансы», изобразил стоящую на раковине в полный рост Венеру. Сейчас эта картина находится на вилле Кастело, которая принадлежит сеньору Лоренцо ди Пьерфранческо Медичи, кузену Великолепного.

– Вероятно, эта Венера очень красива? – спросила Лоренца.

– Ты похожа на неё, королева, если не считать цвета волос, на которые Сандро не пожалел золотой краски.

– Да, я знаю, что во Флоренции считают красивыми только блондинок.

– Если это тебя утешит, мадонна, то я скажу, что одна из самых очаровательных женщин, в которых был влюблён Великолепный, имела такие же волосы, как у тебя, – заверил Лоренцу Полициано.

– Не так ли, сэр Марсилио? – обратился он затем за поддержкой к канонику.

– Да, – подтвердил тот. – Она не уступала по красоте блондинке Симонетте Веспуччи, которую так любил рисовать наш Сандро.

– А как звали брюнетку, в которую был влюблён покойный правитель? – поинтересовалась Лоренца.

Поэт секунду помедлил:

– К сожалению, это было так давно, что я уже не помню её имени. А ты помнишь, сэр Марсилио?

– Нет.

– Наверно, это случилось до того, как мне посчастливилось поселиться здесь, – вмешался Мирандола. – Потому что я никогда не забываю имён красивых женщин.

– А кто такая мадонна Симонетта Веспуччи? – снова спросила Лоренца.

– Сама она была родом из Генуи, но вышла замуж за флорентийца, Марко Веспуччи. – оживился Полициано. – Когда по случаю заключения Флоренцией союза с Венецией и Миланом в тысяча четыреста семьдесят пятом году состоялся турнир, то Джулиано, младший брат Великолепного, стал победителем и провозгласил мадонну Симонетту своей Дамой и королевой праздника. А я сочинил в его честь «Стансы на турнир».

Фичино же задумчиво произнёс:

– Удивительно, как их судьбы были тесно связаны между собой! Ведь наш «Принц юности» погиб ровно через два года после смерти генуэзки, будто она не хотела долго оставаться там, на Небе, без него.