– Благодарю вас, отче, – произнес лорд Дарси, усаживаясь в кресло. – Насколько я понимаю, после Рождества вас несколько раз вызывали к милорду де Шербуру. Миледи, супруга маркиза, и милорд епископ Гернси и Сарка рассказывали мне о природе этих приступов – что по сути дела заставляет держать происшествие в тайне, – однако прежде всего меня интересует ваше мнение как целителя.

Священник пожал плечами и развел руки.

– Готов сообщить вам все, что мне известно, милорд, но, боюсь, не знаю практически ничего. Приступы каждый раз длились всего несколько минут и не оставляли следа к тому мгновению, когда я мог оказаться возле милорда маркиза. К этому времени он уже приходил в нормальное состояние – разве что несколько недоумевал. Он говорил, что не помнит ни о каких изменениях в своем состоянии, о которых рассказывала миледи. Он как будто терял сознание, а когда оно возвращалось к нему, испытывал только растерянность и легкое головокружение.

– И у вас не появилось никакого диагноза, отче? – уточнил лорд Дарси.

– Даже несколько, милорд, – нахмурился бенедиктинец. – По собственным наблюдениям и по симптомам, названным милордом маркизом, я предположил бы, что мы имеем дело с легкой формой эпилепсии, которую мы называем petit mal, малой формой. Вопреки популярному мнению, эпилепсия вызывается не демоническим одержанием, а органическим расстройством, о котором нам известно очень немного. В случае grand mal, большой болезни, мы имеем дело с припадками, обыкновенно связываемыми с ней, – конвульсиями, полностью лишающими больного власти над мышцами своего тела, судорогами и так далее. Однако малая форма всего лишь вызывает кратковременную потерю сознания – настолько недолгую, что больной даже не замечает ее. Нет ни судорог, ни паралича – только пустой, бессмысленный взгляд, длящийся несколько секунд или минут.

– Но вы не уверены в этом диагнозе? – спросил лорд Дарси.

Священник нахмурился.

– Не уверен. Если миледи маркиза говорит правду – a я не вижу причин в этом сомневаться, – его поведение во время… скажем так, припадков… так вот, его поведение во время припадков было атипично. Во время обыкновенного приступа petit mal больной полностью лишается сознания – смотрит в пространство, не может ни двигаться, ни говорить, не способен выйти из этого состояния. Но милорд вел себя по-другому, если верить миледи. Он находился в смятении, волновался, вел себя очень глупо, но сознание все же не терял.

– И поэтому вы обдумывали другие диагнозы, отче? – предположил лорд Дарси.

Отец Патрик задумчиво кивнул.

– Да. Наблюдения миледи маркизы, если они точны, допускают несколько других вариантов. Однако ни один из них не подходит лучше самого первого.

– Какого же?

– Удар, нанесенный психической индукцией.

Мастер Шон неспешно кивнул и помрачнел.

– По типу восковой куколки и булавки, – проговорил лорд Дарси.

– Именно так, милорд. – Отец Патрик утвердительно кивнул. – Хотя, как вам, конечно, известно, в настоящее время практикуются куда более действенные методы.

– Ну конечно, – отрывисто произнес лорд Дарси. Теоретически ему было известно, что наилучшим считался метод симулякра. Согласно Законам подобия, ничто не способно произвести более сильный эффект, чем воздействие на точную копию. Размер симулякра особого влияния не оказывал, все определяла точность подобия – даже воспроизведение внутренних органов.

Однако изготовление воскового симулякра – помимо необходимого для этого дела художественного дарования – влекло за собой сложности, граничащие с мрачной областью неизведанного. Пчелиный воск действовал эффективнее минерального благодаря своей животной природе, усиливавшей подобие в отличие от минеральной. Но почему в ту же сторону действовало добавление солей аммония? Маги утверждали, что добавление солей аммония, селитры и нескольких других минералов неведомым способом усиливает подобие, и этим ограничивались; у чародеев есть куда более важные дела, чем блуждать в минералогических дебрях.