Оставался даже шанс на то, что герцог Ричард получит возможность еще более прославить это имя в качестве короля. Согласно закону, в случае кончины прежнего cуверена парламенту надлежало избрать нового правителя из числа членов династии, и хотя избрание одного из сыновей короля, принца Британского и герцога Ланкастерского, было более вероятно, чем избрание Ричарда, он все равно оставался претендентом на корону.

А пока ему следовало хранить честь имени герцога Нормандского.

Свершилось убийство, а значит, должно свершиться и правосудие. Граф д’Эвре был известен не только строгостью и неподкупностью, но и своим распутством. Пусть он не знал умеренности в поисках удовольствий, но и справедливость его не ведала милосердия. Однако Ричард по мере своих возможностей проявит к его убийце справедливость, быть может, даже прощение.

Хотя герцог так и не сформулировал эту мысль до конца, он придерживался мнения, что смертельный выстрел сделала либо отвергнутая женщина, либо обманутый муж. Таким образом, он обнаружил, что склоняется к милосердию, еще до того, как узнал все обстоятельства смерти.

Опустив письмо в особую сумку для перевозки разного рода корреспонденции, которую вечером передадут на почтовый пакетбот, ежедневно отправляющийся на противоположный берег Канала, Ричард повернулся в своем кресле, чтобы посмотреть на худощавого мужчину средних лет, работавшего за своим столом в другой части комнаты.

– Милорд маркиз, – промолвил он задумчиво.

– Да, ваше высочество? – взглянул на герцога маркиз Руанский.

– Насколько верно то, что рассказывают о недавно почившем графе?

– Насколько, ваше высочество? – задумчивым тоном повторил маркиз. – Я бы не решился давать какие-либо оценки. Обычно количество приписываемых человеку подобного положения грехов всегда превышает число пороков, действительно им совершенных. И если многие из рассказанных о нем историй и правда имели место произойти, другие могут иметь лишь самое поверхностное отношение к действительности. С другой стороны, весьма вероятно, что о многих его подвигах мы никогда даже не слышали. Абсолютно достоверно лишь то, что сам он признавал семерых побочных сыновей и, смею сказать, игнорировал нескольких дочерей – причем от незамужних женщин. Количество внебрачных связей установить труднее, но полагаю, что ваше высочество не станет считать подобную ситуацию необычной. – Кашлянув, он добавил: – Если ваше высочество ищет мотив, боюсь, что обладающих таковыми найдется достаточно большое количество.

– Понятно, – проговорил герцог. – Тогда нам остается только ждать, с чем вернется лорд Дарси.

Он посмотрел на часы.

– Они должны уже прибыть на место.

И, словно отбросив в сторону эту тему, он взял со стола новую пачку государственных бумаг и погрузился в работу.

Маркиз какое-то мгновение не сводил с него взгляда, слегка улыбаясь. Молодой герцог относился к своей работе со всей серьезностью, но без фанатизма. И с долей романтики – но не таковы ли мы все в девятнадцать лет? В его способностях или благородстве не было никаких сомнений. Королевская кровь Англии все-таки не водица.

– Миледи, – тихо произнес сэр Пьер. – Прибыли следователи герцога.

Леди Алиса, графиня д’Эвре, сидела в обитом золотой парчой кресле в небольшой приемной, расположенной рядом с парадным залом. Около нее стоял очень серьезный отец Брайт, вместе с графиней напоминавший две чернильные кляксы на фоне светлых стен. Отец Брайт был в повседневной сутане, которую слегка разнообразили снежно-белые кружева на воротничке и манжетах. Графиня предпочла простое платье из черного бархата, которое ее портнихе пришлось срочно перешивать, поскольку благородная леди терпеть не могла мрачный цвет и располагала всего лишь одним траурным платьем, пошитым восемь лет назад по случаю кончины ее матери. Мрачные лица обоих, казалось, еще больше оттеняли черный цвет.