В Сочинской школе тоже были проблемы после чеченской войны, русские люди ненавидели эту нацию и всячески притесняли их. В том числе и Расима в школе учителя мягко говоря не любили. Однажды одна учительница вступилась за него:

– Он здесь. Видите, он сидит с вами здесь. Значит ли это то, что он и его семья не подняли оружия против вас, ваших близких? Значит ли это то, что его семья не выбрала войну? – говорила она защищая чеченского ребенка.

Расим очень хорошо помнил этот фрагмент жизни, и я хорошо помню, как русские говорили о чеченцах, как не любили их и боялись. Чеченцам не было просто, если кто-то, кого-то убил и рядом стоял чеченец, то обязательно он был виновным. Все шишки автоматически шли на чеченцев. Люди говорили, что они злые, кровожадные, зло у них в крови…

Шли годы, Ельцина сменил Путин, и он долгие годы менял взаимоотношения чеченцев с русскими. Люди научились и по сей день учатся жить в мире. Восьмого августа 2008 года, когда коварно Грузия напала на Осетию, именно чеченские ребята вышли со стороны Российских войск и быстро подавили эту войну. Тогда в головах и сердцах русских людей так же была гордость за чеченских мальчишек. Тогда мы русские и чеченцы были уже одна страна.

Вечерами, когда никто не видел я садилась в медитацию и тихо плакала. Я не могла не осознать, не принять того, что его может и не стать, как 19 декабря мне написала сообщение ученица моей школы, в тот самый момент, когда моя душа разрывалась от боли и понимания, что мне придется принять новости и о его смерти:

– Туласи у меня вопрос к тебе. У меня есть парень и он может попасть под мобилизацию. У меня на него планы. Он хороший и думаю у меня с ним сложится семейная жизнь. Я очень боюсь что он уйдет на войну и его психике придет конец, а то и вовсе может погибнуть. Что можно сделать? – спросила меня Векша.

– Для меня – это больная тема. Сегодня я как никогда испытываю сильную боль о своем бывшем муже. Он на Украине, на войне и я говорила с Шивой, который сказал мне принять его выбор и принять последствия. Он не разрешил мне вмешиваться зная, что я могу просить о спасение бывшего мужа. Но Шива не разрешает мне этого. Как трудно мне жить с этим внутри. Твой вопрос очень трудный для меня, потому что я смотрю с другой точки зрения. Было время, когда мы совершали Ягью для защиты наших родных. Я знаю, что Махакала защищает моего брата, я просила его об этом, но в день Ягьи я вспомнила и о Расиме. Я хотела попросить защиты и для него, но некоторое время ранее мы с ним по телефону поругались, и я решила, что он справиться без меня. Он уже был на Украине в тот самый момент и в день Ягьи я не попросила защиты ему. Как ты думаешь каково мне? Твой же вопрос вот в чем, ты хочешь поддержать в своем мужчине что? Это очень важно понимать, именно сейчас в такие времена. Мужчины, их долг защищать нас, женщин, матерей, дочерей. Ты должна помогать своему мужчине в первую очередь быть мужчиной. Дело в том, что если у него страх перед войной, тогда найди способ помочь ему обрести мужество! – ответила ей.

– То есть ты хочешь сказать, что ему надо идти на войну, как пушечное мясо? Ты же понимаешь, что там все пушечное мясо! – возразила она.

– Это вновь вопрос о том, с какой точки зрения смотришь ты, а главное то что ты поддерживаешь! У меня есть знакомые, которые добровольцами ходили за Крым, и их психика более чем у здоровых людей. Главное все то, что ты поддержишь сейчас в нем, после тебе, нашим дочкам иметь дело с тем, что именно сейчас мы поддерживаем в мужчинах. Я имею в виду, если поколение мужчин сейчас будет поддержано женщинами истеричками, которые защищают интересы своей любови, то тогда мы будем пожинать плоды общества, с качествами которые поддерживаем сейчас, мы женщины в мужчинах. Говоря об этом, хочу в пример привести моего зятя Боленатха. Он сестре сразу сказал, что если его призовут, то он незамедлительно пойдет на войну, поэтому, ей нужно быть готовой к подобной ситуации и приготовиться к жизненным обстоятельствам в случае его ухода на Украину. Сестра была в шоке, но приняла его волю. – отвечала я.