Ночью я обратилась к Шиве со словами:

– Успевай помочь мне. Не опоздай, как вышло с Сати! -

Я не желаю им зла и не сожалею о своём проклятие старого безумного деда. Я вообще стала осознавать, что такое проклятие и благословение, через практику их. Проклиная деда, он решил проклясть в ответ меня, сказав:

– Я проклинаю тебя 4 раза! Будь проклята 4 раза. -

Он сам того не понял, как благословил меня на то, что меня можно проклинать только 4 раза. И эти 4 раза уже есть! Его проклятие – это моё благословение быть проклятой 4 раза и не более!

Третий глаз Шивы открывается для того, чтобы кого-то уничтожить, поэтому мой Шивалингам открыл свой третий глаз, зная, что придет Иегова. Это был крайний день, когда нас побеспокоил Иегова. В этот день с ним разобрался сам Шива и он больше не приходил. Не вселялся в дедов, бабулек.

Воздух здесь настолько чистый, что высыпаешься так, как не высыпалась никогда. Раннее пробуждение происходило, само собой. День стал больше и дольше. Времени свободного стало уйма, успевали сделать дела на огороде, в доме и конечно, мы продолжали следить за Громом и его хозяином. Их взаимоотношения были столь любопытными, любовь друг к другу была так очевидна и так красиво смотреть на их чувства.

Однажды Патэ оставил на ночь коня на поле, тот промок, замёрз. Утром мы смотрели как они встретились. Патэ шёл навстречу Грому, конь склонив обиженно голову шёл навстречу своему хозяину. Они остановились друг перед другом и облокотились лбами. Уперлись лбами друг в друга. Зависли в этом мгновении, о чем-то побеседовали, и Патэ повёл коня в стойло. Они шли медленно, подымаясь в гору к сараю. Конь шёл рядом, не на привязи, как сторожевой пёс.

Этот конь притягивал к себе внимание. Возможно я бы никогда не заметила его хозяина, меня привлёк этот красивый вороной конь своей грацией, своей породой и нравом. Иногда в спешке, не опоздать на работу, Патэ не успевал выпустить на пастбище Грома. Я предложила свою помощь. Мне хотелось помочь ему с конём, потому что мне нравился этот вороной красавчик. Патэ дал свое согласие, где-то глубоко понимая то, что я с ним всё равно не справлюсь.

Утро. Я мечусь по окнам, коня нет. Ага. Значит мне надо идти выпускать его. Вышла уверенная в себе, в руке морковка, как учил Патэ, говоря о том, что Гром очень любит морковь, а от яблок его пучит. Не хозяина пучит, а коня. Иду к конюшне, чем ближе приближалась к ней, тем страшнее мне становилось. Мои наблюдали из окон, им тоже было страшно. Открываю дверь и на меня выходит высокий вороной конь. Я пячусь назад и важным голосом, почти уверенным, разговариваю с ним:

– Гром! Гром! -

Лошадь смотрела на меня брезгливо, двигалась вокруг опасливо. Мы боялись друг друга. Я поманила его морковкой. Каждый его шаг в мою сторону и тянущаяся голова к морковке, потряхивали мою уверенность в ногах. Он дотянулся губами до морковки и откусил её из моих рук. Я подошла к нему с карабином и верёвкой. Он дал мне пристегнуть себя и отнял остаток морковки. Мы шли с ним к месту, где нужно привязать его. Вуаля. У меня получилось. Я привязала коня. Мои визжали от восторга, а мои ноги тряслись от страха.

Где моё соединение с природой, моё спокойствие, которому я обучаю? Я столько лет медитирую, но при виде коня у меня трясутся ноги. Меня охватывает лютый страх перед животным. Где моя связь с природой? Я растворялась в медитациях, но не могу достичь подобного в этой местности, среди природы. Медитация городская не привела меня к освобождению от страха перед животными, насекомыми. Поэтому я и говорила о том, что городу более меня нечему научить. Я не могу расслабиться при виде вблизи себя коня. Имея второе сердце, я не могу послушать его своим сердцем, потому что есть страх. Я не могу достичь диалога с животным миром, по причине своего страха. Разве это можно назвать достижением и медитацией? Разве можно говорить о результатах в медитации, когда у меня неистовый страх перед самой природой? Я осознавала себя уязвимой. Осознала свой страх и пришло время истинного соединения с природой.