Но, как рассказывал старожил завхоз Касьянов, после Октябрьской революции генерал Кошко, спасаясь от ареста, вынужден был с семьей бежать за границу. Работать при большевиках он не согласился – они разорили его имение. Правда, следует отдать должное деятельности Кошко – он многого добился в борьбе против преступности – при нем впервые в России была создана картотека уголовных личностей всей Москвы. В нее заносились фотографии, дактилоскопические данные, особые приметы криминальных типов: рост, вес, цвет глаз, наколки, шрамы. С помощью этой картотеки в Москве быстро навели порядок, многих главарей банд сослали, остальные приутихли и разъехались по другим городам. При нем активизировались агенты, которых внедряли в различные воровские группировки. В 1913 году в Швейцарии на проходившем там Международном съезде криминалистов по раскрываемости преступлений русская сыскная полиция, возглавляемая Кошко, была признана лучшей в мире.

Всю эту работу испортил новый глава Временного правительства Александр Керенский, когда в марте 1917 года объявил о всеобщей амнистии заключенных. Наивный, думал совершить доброе дело? По его словам, в условиях всеобщей демократизации России бывшие заключенные должны быть вместе с народом, они найдут свое место под солнцем, перевоспитаются, займутся честным трудом. Сказано – сделано. Из тюрем на свободу были выпущены казнокрады, грабители, насильники, убийцы, практически весь преступный мир России, свыше 90 тысяч человек. Куда они пошли, в народ? Нет. Они разбежались. Разъехались по всем уголкам России и занялись привычным ремеслом. Большинство осело в Петрограде, Москве. Образовались банды. И началась настоящая грабительская, насильственная вакханалия. Этих выпущенных распоясавшихся амнистированных фармазонов назвали «птенцы» Керенского.

Было чему удивиться. Задумывался ли о последствиях такой «демократизации» русского общества Керенский? Отдавал себе отчет о последствиях? Не все в порядке было, видимо, у него с головой. С этим наследием старого режима пришлось заниматься новой власти. От удивления Сергею оставалось только почесать свой затылок. Царские прислужники, оказалось, были гораздо лучше «временщиков». Успешно ловили преступников, сажали их в тюрьмы. Жаль, что такие специалисты, как Кошко, не захотели сотрудничать с новой властью. Зачем сбежал? И все потерял. Сергей вздохнул. Подробная карта Кошко не могла не вызвать уважения к ее создателям. Перед глазами Сергея, как на экране кинематографа, четко вырисовывались окраинные районы с условными обозначениями – скоплениями двух-трехэтажных домов с лабиринтом проходных дворов. Сергей по себе знал, что эти проходные дворы были сущей бедой для милиционеров – в них легко можно было запутаться. А проживавшие в этом окраинном лабиринте бандиты чувствовали себя вольготно – все подворотни знали. К тому же многие местные поддерживали их, давали приют, прятали награбленное, за что получали свои вознаграждения.

Светлыми стрелками на карте были показаны улицы, на которых имелось освещение, а темными, на которых его не было. Таких оказалось большинство. На окраинах города проступали серые и темные заштриховки – места возможного расселения уголовных элементов. Красными крестиками отмечались полицейские участки, которые возглавляли приставы. Их было ровно сорок. Синие крестики – это арестные дома.

Секретную карту обнаружил на чердаке завхоз, когда убирал вывеску. Принес ее Трепалову. Начальник сразу оценил ценность документа, выразил завхозу благодарность и велел отнести карту в секретку. Под замок. Разрешил с ней знакомиться только в целях подготовки сотрудников к операциям. Беречь как зеницу ока. В общем, хоть и царская, хоть и старорежимная, но очень даже полезная. И еще Трепалов предложил вносить в нее новые данные, в том числе переименованные улицы, площади, чтобы карта по-прежнему оставалась рабочей.