– Отлично. Спасибо. Садитесь, а то вы уже прозрачный.

– Это очень плохо, – смотрю на смертную сквозь свои руки.

Женщина торопливо обжаривает куски. Выдаёт мне весь килограмм на большой тарелке. Шумно вздыхает. Садится рядом и начинает кормить меня с вилки.

– Спасибо, – бурчу в ответ, когда организм приходит в себя и становится похожим на человеческий.

– Мораль сей басни такова, – Ольга округляет глаза. – Не нужно притворяться.

– Нет, это значит, что не нужно так бояться неизведанного, – дальше доедаю мясо самостоятельно. – Бросили меня, не отправив в кулон. Я без него хирею.

– Ну я же не знала…

– Так надо было меня дослушать.

– А что бы было? Вы бы умерли?

– Нет, но был бы похожим на прозрачное чудовище.

– То бишь на себя?

– Я не чудовище. Я красивый. Ну… по меркам того мира, из которого пришёл.

– Ну, так- то все мы прекрасны, – мечтательно тянет Ольга. – В общем, убирайте с себя чужую личину.

– Ну- ну, – ехидно смеюсь.

Отпускаю собранный образ. Он рассеивается, словно туман. Давай, смотри, смертная, на мои суженные зрачки, на шрам от яда, который капал на меня тысячу лет, на следы от нитей, которыми мне зашивали рот.

– А водку вы пьёте? – женщина задает внезапный вопрос, созерцая меня настоящего.

– Не особо, но могу. А что? Я слишком сексуальный?

– Да нормальный, – машет рукой Ольга. – Всё хоккей, как говорил мой папа. А веснушки так, вообще, бомба.

– Угу. Ладно. Где водка?

Выпиваю целый стакан залпом. Почему людям так нравится ощущение опьянения? Оно помогает им забыться?

– Ох, – устало выдыхает моя компаньонка. – Я, наверное, пойду спать. Тяжёлая неделя была.

– Не забудьте про кулон, – поспешно напоминаю.

Мне ещё не хватало опять остаться на неделю без отдыха.

– Так вы совсем без него не можете? – она с трудом стоит на ногах.

– Могу, но меня тогда придётся кормить, – нехотя помогаю Ольге плестись в комнату.

– Сколько раз в день? Раза три хватит?

– Да.

– Ну тогда зачем туда- сюда ходить, – машет смешно руками смертная. – В кулон, из кулона. Живите так. Я завтра утром встану, наготовлю.

– Ну, это хлопотно. Проще… – хочу поумничать.

– Да всё в порядке вещей, – хохочет Ольга. – Я была замужем. Вот это хлопотно было.

– А где мне спать? Я тоже сплю.

– Ну вон диван. Спи… ой, то есть спите, сколько хотите.

3

Нет, мне не дают отдыхать, сколько хочу! В шесть утра уже Ольга шумит водой, хлопает дверями, гремит посудой, ещё и напевает. Ну ладно. В целом, глупо будет выдвигать претензию. Это её жилище.

– Доброе утро, – здоровается она.

– Да, оно определенно доброе.

– Во всяком случае, сегодня воскресенье. И это хорошо.

Она выглядит пободрее, получше. Главное, что трезвая.

– На "ты" можно? – спрашивает женщина. – Всё ж вчера вместе выпили.

– Ну давай.

– Яичницу будешь? Пока борщ варится.

– Ничего из перечисленного не пробовал, – честно признаюсь.

– А сколько уже живёшь?

– Ну так- то пять тысяч лет.

– Едритьтвоюналевоочуметьневстать! – Ольга роняет лопатку.

– В России я – где- то век.

– И не пробовал борща. Чем же ты питался?

– Да в обсидиан возвращался, там отдыхал, брал силы…

– Ага… то есть ты у экономных людей гостил?

– Сложно назвать это словом "гостил", – вспоминаю прошлых хозяек моей тюрьмы.

– Да неважно. Кушать подано. Садитесь жрать, пожалуйста.

Яичницей оказались жареные яйца. В целом, логичное название. Ладно. Мне важно, что это белок. Смертная догадливая. Она ставит мне тарелку с двойной порцией.

– А сколько тебе лет? – надо как- то поддерживать разговор.

– Много.

– Ну сколько?

– Да много, говорю! – видимо, это больной вопрос.

– Не думаю, что больше, чем мне.

– Ладно. Тридцать пять.

– Да ты совсем маленькая.