«Не начинай! – печально вздохнула кукла. – Да, Директор и вахтер – люди, но они хорошие люди. Да, такие бывают, мам…»

Ночной телефонный разговор продлился еще десять минут: абоненты умиротворенно и дружелюбно обсуждали погоду на ближайшую неделю, актуальную политическую обстановку в стране и даже творчество Никоса Казандзакиса, довоенного греческого писателя и драматурга, автора небезызвестного «Грека Зорбы», романа, что так нравился Лисе.

«Да, с утра обязательно позвоню! – пообещала кукла. – Передавай привет папе и Вульпис, ага» – на этих словах Лиса сбросила звонок, неловко улыбнулась и устремила взгляд вверх: ночное небо было таким чистым, лишь лунный серп был закрыт слоем полупрозрачных облаков, сверкали сотни блеклых, но от этого не менее чудесных звезд…

Внезапно из-за спины Лисы донесся тихий обрывистый кашель, словно кто-то хотел вежливо уведомить куклу о своем присутствии. Развернувшись к дверному проему, Лиса заметила Директора у тамбура. Начальник выглядел сонно, его рубашка была мятой, будто лохмач только проснулся и еще не успел привести себя в порядок.

– Привет… – зевнул Директор.

– Добрый вечер, – поприветствовала начальника Лиса.

– Почему ты не спишь? – лохмач шагнул на смотровую площадку, устроился рядом с куклой и тоже схватился за перила.

– Я не хочу, – неуверенно ответила сотрудница. – Мне еще мама звонила. Удивительно, как наши родители способны чувствовать, что нам нужна поддержка за многие километры, правда?

– Да, наверное, – Директор перевел на Лису лояльный и умилительный взгляд. – А, кто такая Вульпис? Прости, что подслушал последнюю часть вашего разговора.

– Все нормально, – Лиса стеснительно хихикнула. – Вульпис – это моя сестра, ей всего три годика: большие сверкающие глаза и краснющая пушистая шерсть – такой я ее запомнила. Жаль, у меня нет фотографий.

Искреннее и милое описание Лисы заставило Директора широко улыбнуться.

– Да, прелестная, наверняка, – согласился лохмач.

– Я не встречалась с семьей с момента, как уехала в Восточное графство на заработки, – добавила кукла слегка меланхоличным тоном. – А вы, почему не спите?

– Вахтер опять бредит во сне, – обыденно пожаловался лохмач. – У нас с ним общее купе.

– Бредит? – обеспокоилась Лиса. – Что-то случилось?

– Нет, он бормочет себе что-то под нос почти каждую ночь, хоть сам этого не замечает и не помнит, – объяснил Директор. – Я думаю его мучают кошмары. Вахтер получил серьезную травму во время кукольной войны. Обычно от такого вообще не выживают, но ему повезло. Хотя, с какой стороны посмотреть…

По коже Лисы пробежали мурашки, она подвинулась ближе к Директору.

– Это как-то связано с тем, что вахтер никогда не снимает капюшона? – спросила Лиса.

– Да, – односложно ответил Директор.

Наступила длинная гнетущая пауза.

– Простите за странные вопросы, пожалуйста, – умоляющим голосом пролепетала Лиса – Мне стыдно обсуждать кого-то за спиной.

– Не беспокойся, – лохмач положил свою большую холодную ладонь на плечо куклы. – Вахтер не от кого этого не скрывает, ты сама можешь поговорить с ним на эту тему, если хочешь.

Поезд гармонично стучал колесами. Острый лунный серп вышел из-за мутных полупрозрачных облаков и оказался белым и очень ярким.

– Шрамы связывают нас с вахтером, – объяснил начальник, – они из одной эпохи, и, это именно они привели нас сюда… – Директор сделал короткую паузу, его голос начал дрожать – а что привело сюда тебя, Лиса?

Прошло полтора месяца со дня убийства Тэбора Фишера.  

Из даунтауна Западного графства доносились гневные крики и возгласы, громкие и хаотичные, словно с трибун футбольного стадиона в разгар матча. Каменный город был охвачен синеватыми языками пламени коктейлей Молотова. Размахивая кусками строительной арматуры и бейсбольными битами, по узким улицам вприпрыжку расхаживали люди и куклы. Лица анархистов были скрыты под однородной массой черных бинтов с широкими прорезями для глаз. На слепых стенах десятков домов вокруг цитадели парламента красовались огромные черные граффити, изображавшие красноглазый человеческий силуэт. Его длинные волосы выглядели спутанными в толстые извивающиеся щупальца, а в его когтистых руках были зажаты две поперечные скобы для контроля марионеток.