Один глаз видит, но с трудом, а другой совсем слепой. Спасибо, нюх помогает. Добрый мальчик, очень добрый. Он даже пытался привести меня к себе домой, здоровенного рыжего пса. Вот только родители его отказались, но он все равно меня не забывал. Каждый раз, когда выходил на улицу и видел меня, у него находилось лакомство: то кусочек колбаски, то сосиска, а иногда (вы даже не представляете себе!) кусочек мяса. К той ужасной школе, где мне бычками старшеклассники выжгли глаза, я уже не подходил, я всегда

пытался – пытался это не слово – находиться во дворе, где жил тот добрый мальчик. Тот, кто обогрел меня, приласкал, накормил, да и вообще просто проявил ко мне свою душу, добрую, нежную и ласковую. Однажды я увидел, как за ним гонятся мальчишки, явно его недруги. Он от них убегал, а прохожие проходили мимо, не обращая внимания на то, что происходит. Своим единственным глазом, который хоть что-то мог видеть, я видел, как

его сбили с ног. Я не мог потерпеть, чтобы обижали моего друга, моего спасителя, моего защитника. Подняв шерсть дыбом, я встал между ним и ими. Мой грозный рык отпугнул их. Вы бы видели, как он меня целовал, обнимал, называл другом!

Кап-кап-кап… С его глаз капают слезы. Я все понимаю: его отчаяние, что он не может взять меня к себе. Если бы умел плакать, вот так же капать слезами, наверное, не был бы бездомным.

Кап-кап-кап… Его слезы капают на меня. Он меня обнимает, целует. Мне обидно, что я не могу стать его другом. Ведь его родители отказали взять меня. Ведь я простой беспородный рыжий пес. Зачем я им нужен?

Видя, как мальчик привязан к животным, его родители купили ему болоночку. Маленькую такую, кучерявую, зато породистую. Мне казалось, он уже забыл про меня. А он, выводя болонку на прогулку, встречал меня как старого друга, здорового рыжего одноглазого пса. Я же уже говорил вам, что на мир я смотрю только одним глазом. Второй ничего не видит. Бычок от сигареты выжег все. Но другой, слава Богу, видит, плохо, но видит.

Это я написал от имени пса. Того пса, которого я не забуду никогда. Он защищал меня ото всех: и от врагов, и от друзей. Он просто боялся, что кто-то может сделать мне плохое. А потом он пропал. Может, собачники подстрелили, а может быть, какой-то добрый, ласковый и отзывчивый человек подобрал его. Но он пропал. Вечером, выходя на улицу с Айкой, болонкой, которую мне подарили, я все время высматривал большого рыжего пса, одноглазого, но очень ласкового и верного. Я даже искал его. Но, к сожалению, не нашел. По сравнению с нами маленького и беззащитного. А еще очень доверчивого и доброго. Я его называл Рыжий. Настоящего имени его я не знаю. Был у меня друг. Потом пропал. Что с ним случилось? Наверное, даже не хочу знать. Если хорошее, то хотелось бы. А если, не дай

Бог, плохое?

Не понял я, что это приманка. Вот я закрытый в холодной конуре. Где тот мальчик, который подкармливал меня? Здесь совсем не кормят. А потом ввели в какую-то комнату с белыми стенами, сделали какой-то укол. И меня не стало.

Годы, годы. Как быстро промчалась юность, зрелость. А тут после выхода на пенсию уже и старость на пороге замаячила. Анжела Викторовна не считала себя старой. Но нажитые за годы тяжелой жизни болячки все равно давали о себе знать. Давно выросшие дети разлетелись по своим гнездам. В стенах однокомнатной квартиры, в которую она не так давно переехала, было одиноко и пусто. Радостные моменты наступали тогда, когда приезжали дети и внуки. Но это было нечасто и ненадолго. Сплетничать у подъезда, как делали многие пенсионерки, она не любила. Дома сидеть тоже было невмоготу. И вот тогда… В ее доме появилась кошечка. Появилась, конечно, не сама собой. Гуляя с внуком, они увидели ее на улице – маленькую, грязную, беззащитную.