– Она снимет запрет, я тебе обещаю.

– Как ты думаешь, может выгореть с продажи больше двух миллионов?

– Могло выгореть четыре, если бы ты тогда мне всё рассказал. Теперь два ляма – это большая удача.

А. смотрел в свою пустую кружку и молчал. А я боялся думать, после всего того, что от него услышал.

***

Цена стояла ниже рынка. По рекламе звонили хорошо, но после моих пояснений никто даже не хотел ехать смотреть. Желающих ввязываться в мою запутанную и сложную схему не было. Я понимал, что даже если найдутся покупатели, как только они закажут проверки и увидят гигантское количество обременений, я могу потерять самое драгоценное, что у меня есть – время.

Мне нужны были не просто покупатели, мне нужен был правильный риелтор с их стороны. И я начал демпинговать. Каждые три дня я опускал цену на несколько сотен тысяч.

Но время ускользало сквозь пальцы, а я ничего не мог с этим поделать.

А. разбирался с долгами. Ю. снимала обременения с машины и дачи. Я снижал цену и показывал квартиру. И каждый из нас делал вид, что всё по-прежнему. Но на самом деле всё было намного хуже.

В это сложно было поверить, но когда-то любящие друг друга Ю. и А. теперь не могли договориться даже о том, кто из них забирает детей из школы, а кто присутствует на показе квартиры. Я на некоторое время стал личным секретарём каждого из них.

Чтобы мне было легче, я составил соглашение о разделе имущества, прописал обязательства каждого из бывших супругов, поделил квартиры, машины и даже мебель, и стал согласовывать его с каждым.

Ещё две недели они препирались между собой и наконец поделили с горем пополам всё совместно нажитое.

***

Я уже по несколько раз в день показывал квартиру. Ю. была превосходной показчицей и рассказчицей. Она встречала каждого потенциального покупателя, будто это был её клиент, который пришёл оплачивать свой заказ.

Но идеальную чистоту вкупе с жизнерадостностью хозяйки квартиры омрачало опухшее от слёз лицо дочери. У меня сложилось впечатление, что малышка не плакала только когда спала. Мои усилия хоть как-то её развеселить были абсолютно безуспешны. Каждый раз, входя в квартиру с новыми клиентами, я сталкивался глазами с маленьким испуганным и очень несчастным ребёнком. В отличие от своего брата, который был всегда погружён в игровой гаджет, она обычно внимательно следила за всем, что происходит, и будто ловила каждое сказанное слово.

Смотреть на это было дико, страшно и невыносимо. Поэтому, когда, наконец, увидел риелторшу, которую так долго искал, я только что не крикнул «Аллилуйя!». Квартира понравилась, и на следующий день я пригласил представителя покупателей на кофе.

Мне важно было, чтобы она всё правильно поняла. Для этого пришлось рассказать подробности и ещё чуть больше, а также опять договориться о встрече с менеджером банка.

Я убеждал, умолял, манипулировал и покупал её на полную катушку. Это стоило мне ещё триста тысяч, которые риелтор получила после сделки за «особые заслуги» перед этой семьёй.

Они внесли аванс, и мы двинулись к заключению сделки.

Ю. к тому времени сняла алиментное обременение с машины и дачи. Родители А. согласились закрыть кредиты сына, если он перепишет на них дачу. Всё это делалось в большом секрете от Ю., поскольку её ненависть к бывшему мужу была вселенского размера.

Она презирала А. за то, что он не оправдал её блестящих мечт о богатой и успешной жизни. Закончив с отличием вуз, Ю. не успела реализовать себя в социуме, поскольку сразу же вышла замуж. Эта, во всех смыслах, отличница направила все свои нереализованные амбиции в семью и с немыслимым рвением кинулась помогать своему любимому мужчине.