А. посмотрел на меня спокойно, без тени сомнения в глазах.

– Нет. Страшнее было сесть в тюрьму. Я не мог этого допустить. У меня тогда сестрёнка только-только поступила в институт. Нужно было за ней приглядывать. Москва тогда неспокойная была.

Его слова меня уничтожили. Я не ожидал услышать ещё и историю про сестру от человека, чья жизнь была полна катастроф.

– Сестра? У тебя есть сестра? Где она сейчас?

А. невозмутимо продолжал:

– Да, есть. Она замужем, двое детей. Живёт на ВДНХ.

Я второй раз за то утро охренел. Новая информация изменила всё, что я думал о нём до этого момента.

– Вы общаетесь? – спросил я, всё ещё не веря в услышанное.

А. пожал плечами, его взгляд стал немного грустным:

– Нет. Она не хочет меня знать. И правильно. Я сам себя иногда не хочу знать.

В этот момент во мне вспыхнула ярость.

– Дай мне её телефон, – потребовал я, стараясь не показать, насколько сильно это мне нужно.

Он удивился, глядя на меня с подозрением.

– Зачем?

– Дай, сказал!

А. отвёл взгляд и нехотя просипел:

– Я не помню, надо поискать. Где-то записывал.

Его нежелание дать мне контакт сестры только усилило моё желание помочь ему.

Он явно не хотел давать её телефон, а я не мог его заставить. Но факт того, что у него есть сестра, меня просто распял, убил, повесил и утопил. Я быстро собрался и молча ушёл.

Я вырос один и всегда мечтал о брате или сестрёнке, но в то утро я шёл в офис в мрачном настроении. Я думал о том, как хорошо, что я вырос один, потому что иметь сестру, жизнь которой ты изменил до неузнаваемости, дал образование, жильё, в конце концов, город. Вместо зачуханного Новокузнецка подарил Москву… И нет. У меня это никак не укладывалось в голове. Я пытался придумать что-то, чтобы выудить у А. телефон сестры. А ещё я пытался представить, как я втыкаю себе в горло заточку.

***

Продажа не ладилась. Сначала я сильно завысил цену. Когда стоимость была откорректирована и начались звонки, стало понятно, что продать этот эксклюзивный во всех смыслах объект будет архисложно.

Причина почти всегда была одна – как только доходил разговор до собственника, беседа тут же прекращалась. А. был ярчайшим представителем группы риска, с которой ни один вменяемый покупатель не хотел связываться. А тут ещё и цена – несколько десятков миллионов. И даже несмотря на обещанную полную стоимость в договоре купли-продажи, состоятельные инвесторы не бежали сломя голову вносить аванс.

Тут-то мне и пришла мысль, как превратить этот непродаваемый объект в удачную инвестицию. Воодушевлённый своей идеей, я отправился к А.

– Значит, смотри, какое дело, – начал я, пытаясь подобрать нужные слова. – Пока ты один собственник, нам дорого её не продать. Мне действительно нужен телефон твоей сестры. Не переживай, я обо всём с ней договорюсь.

А. посмотрел на меня с недоверием:

– О чём «обо всём»?

Я старался говорить уверенно:

– Ты мне доверяешь?

И смотрел ему прямо в глаза, ожидая ответа.

– Да, – просипел А.

– Номер тогда дай мне, пожалуйста, – попросил я, стараясь не сильно давить на него.

А. ушёл в спальню, а я направился на кухню готовить нам кофе. Через некоторое время он вернулся, держа в руках клочок бумаги.

– Она не знает, что я решил продать квартиру. Я ей обещал не продавать.

В этот момент я впервые увидел в его глазах страх, вину и стыд одновременно. Я постарался говорить предельно мягко:

– Я догадался об этом ещё тогда, когда ты отказался дать её телефон. Так что не извиняйся – не за что. Я знал, на что шёл. Расскажи мне лучше про неё поподробнее.

Мы сели за стол, отхлебнули крепкий кофе, и А. начал рассказывать, погружаясь в свои воспоминания. Я слушал о том, как его сестра стала последней потерей в его жизни, и думал о том, каково это – когда от тебя поочерёдно отворачиваются партнёры, с которыми ты был близок много лет; когда за ними уходят друзья, которых ты считал самыми настоящими; когда не остаётся никого, кроме последней опоры – семьи, и та захлопывает перед тобой дверь, не желая больше никогда тебя видеть и слышать?