– Не совсем так. Но примерно… Кстати, что там со странным человеком, который отличается от других навойцев еще больше, чем я?

– Больше или ровно настолько же? – переспрашивает она с улыбкой. – Который тоже из северных провинций? И про которого ты уже трижды спрашивал и получал ответы?

Черт! Придется подтереть ей память. Другого выхода нет! Но тон у меня остается самым обычным – расслабленным и безразличным, каким болтают о всяких пустяках или малозначащих вещах.

– Да, он мой земляк, и я тебя спрашивал. Но ты обещала посмотреть книги специальных сообщений за прошлые годы.

Она придвинулась ближе и забросила на меня голую ногу.

– Я просмотрела те книги, которые есть в нашей канцелярии и еще не сданы в архив… Но за последние пять лет про такого необычного человека специальных сообщений не поступало. Правда, у нас собирается только то, что проходит по гражданской линии: где-то рухнул дом, где-то случился пожар, или лупар вырвался из зоопарка и напал на зрителей. Я слышала о специальных донесениях про странных людей, но они ужасно засекречены и накапливаются у народных защитников или даже в Тайной полиции…

Она оборвала фразу и замолчала, будто задумалась – как оправдать этот обрыв.

– У них свои каналы информации.

Что ж, очень изящно, не подкопаешься…

Клайда что-то мурлыкала и водила пальцами по моему лицу. У нее были красивые руки и отсутствие ногтей уже не вызывало негативной реакции.

– А знаешь, мне даже нравится этот твой запах, – неожиданно сказала она. – Хотя ни от кого из тех, кого я знаю, так не пахнет.

– Когда ты будешь выходить, защитники народа спросят про этого, который не захотел жить. – Я попытался сменить тему. – Скажи, что ты пришла поздно и в темноте его не рассмотрела.

– Хорошо, – кивнула Клайда. – А сколько тебе лет? Ты вчера сказал – сорок. Что это значит? Ты не похож на глубокого старика.

– Пошутил, назло этим бандитам.

Она встала и принялась одеваться.

– У тебя на все есть ответ. Что ты ответишь на просьбу дать мне двести монет?

Я облегченно перевел дух. Эта тема не имеет подводных камней.

– Конечно, ты их получишь!

– А если я попрошу свозить меня в Роганду?

Однако! Я помолчал. Конечно, соглашаться на бесцельную трату денег и привлечение к себе излишнего внимания не стоит. Но я кивнул.

– И это ты получишь. Кстати, а сколько тебе лет?

– Четырнадцать…

Да-а-а… Там, дома, страшно подумать, что бы могло меня ожидать за связь с ребенком! А здесь… На вид ей лет двадцать пять – тридцать. Это вполне сформировавшаяся женщина, которой давным-давно надо было родить. Почему у них такой маленький жизненный цикл? Хотя навойский год равен двум земным, если знать это, то все становится на свои места.

В крохотной прихожей я обнял Клайду за плечи, скользнул руками по шее, сжал ладонями виски, замер. И… передумал делать то, что собирался. Потому что невозможно прицельно стереть только воспоминание о вчерашнем вечере и о моих вопросах. Из памяти может вылететь продолжительный период жизни: и неделя, и месяц, и год… А я не хотел, чтобы она забыла про гражданина Чи!

– Ты всегда помнишь про меня? – задал я глупый вопрос.

– Не каждое мгновенье, – конкретно ответила женщина. – Но вспоминаю два-три раза в час. Если, конечно, не отвлекают дела.

Она прижалась теснее, и я поцеловал ее в шею, под ухом. Клайда тихо засмеялась, поежилась и отстранилась.

– Зачем ты это сделал?

– Захотел и сделал…

Я уже понял, что допустил ошибку. На Навое не целовались: подобное проявление чувств вне местных традиций.

– И это тоже странно. Меня мучают сомнения, а ты выкручиваешься… Что я должна думать?