Такой же процесс наблюдается и относительно представлений о свойствах и деятельностях. Также и здесь первоначальное понимание носит самый общий характер и касается лишь крупных, легко различимых черт. Мы видим, что как дитя, так и язык начинают с немногих неопределенных представлений о цветах. Лишь постепенно взор научается различать то, что раньше попросту признавалось как сходное. Самые обычные формы движения схватываются и без дальнейших рассуждений переносятся на все сходное. Лишь позднее привлекают к себе внимание и получают обозначение многообразные различия. Сколько различных движений должно обозначать такое слово, как «ходить» или «бегать»!

9. Итак, мы можем предположить, что связанное таким путем со словом представление возникает первоначально из наглядного представления об единичном предмете, несовершенный и подвижный образ которого образует первое значение слова. Отсюда ясно также, в каком смысле такому связанному со словом представлению может быть свойственна всеобщность.

Способность какого-либо представления становится общим, т. е. применимым к какому угодно числу единичных представлений, обусловлена уже его природой как воспроизводимого представления. Она отнюдь не зависит от того, что представление это уже произведено множеством таких единичных представлений. Как только оно отделилось от первоначального наглядного представления и от его пространственных и временных связей и стало внутренним образом, который может свободно воспроизводиться, – так вместе с тем оно получает способность сливаться с целым рядом новых наглядных представлений или просто представлений и служить предикатом последних в суждении. Если иметь в виду только содержание представления, то этого рода всеобщность без дальнейших рассуждений принадлежит не только образам солнца, луны и т. д., но также и образам определенных лиц. Всякий раз как на небе восходит солнце или показывается луна, имеется налицо новое единичное наглядное представление, которое объединяется в одно целое с оставшимся от прежнего представлением. Познание материального тождества всех этих солнц и лун есть нечто позднейшее и отнюдь не необходимое тем, где нет непрерывности наглядного представления. Точно так же зеркальное отражение человека или его портрет попросту отождествляются с образом воспоминания. И опять-таки познание того, что это простые образы, а название собственно принадлежит лишь одному, есть нечто привходящее вторично, и оно снова уничтожает начатую попытку рассматривать представление как в полном смысле общее. Для самого представления это случайность, что оно не становится действительно общим.

Итак, ни особенная природа того, что представляется, ни его происхождение не являются причиной того, становится оно общим в обычном смысле или нет. Причиной здесь служит то, что представление действительно применяется к множеству единичных наглядных представлений, которые имеют значение копий реального множества вещей, что множество это доходит до сознания как таковое, что единственное число заключает в себе множественное.

10. Множество это прежде всего есть только численное. Когда в пространстве одновременно или последовательно дается ряд сходных или неразличимо одинаковых вещей, то не только каждая единичная вещь отождествляется с образом воспоминания, но и самое сходство содержания представления создает потребность в счете. Благодаря этому внешнее пространственное или временное различие посредствуется при помощи сходства образа. Лишь таким путем обнаруживается противоположность единственности и множества.