Кроме анализа эволюции капиталистического способа производства на формирование марксистских представлений о посткапиталистическом обществе оказал влияние вполне нормальный и естественный для молодой теории революционный романтизм. Маркс и Энгельс полагали, что капитализм уже дряхл и гибель его близка. Бурные социальные конфликты середины и второй половины XIX в., казалось, предвещали скорую мировую пролетарскую революцию. Ликвидация свойственных буржуазному способу производства противоречий и экономических кризисов должна была, по мысли основоположников, обеспечить гигантский скачок в темпах роста общественных производительных сил и после относительно непродолжительного переходного периода позволить осуществить на практике подлинно коммунистические принципы функционирования экономики и общества. Коммунизм рассматривался в качестве ближайшей цели человечества.

Отголоски подобных настроений можно встретить в пред- и послеоктябрьских работах В.И. Ленина, в тех надеждах, которые большевики после победы в гражданской войне связывали с новым технологическим укладом – переходом от парового двигателя к электрическому источнику энергии («Коммунизм есть Советская власть плюс электрификация всей страны»), и, последний раз, в программе КПСС, принятой на XXII съезде в 1961 г.: «Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме!».

Однако со временем отцы-основатели марксизма пришли к выводу, что в связи с практическими трудностями непосредственного перехода от капитализма к коммунизму между ними всё-таки должен иметь место некий переходный период, за которым утвердилось название «социализм». Предполагалось, что этот этап развития общества и общественного производства должен обладать специфическими признаками, отличающими его как от капитализма, так и от коммунизма.

Вместе с тем оптимистический взгляд на будущее развитие общества не мог побудить Маркса и Энгельса уделить этому, как им казалось, кратковременному переходному этапу между капитализмом и коммунизмом то внимание, которое он действительно заслуживает. Кроме того, как отмечено выше, они по возможности старались избегать конкретных, практических рекомендаций относительно будущего посткапиталистического устройства общества. В результате социализму было отказано в праве считаться особой общественно-экономической формацией, равной по статусу капитализму и коммунизму. Классики марксизма представили социализм как неполный коммунизм, его первую, низшую фазу и наделили социалистический способ производства почти всеми атрибутами коммунистического, включая главный и определяющий – общенародную (государственную) форму собственности на средства производства. Основное отличие заключалось, как известно, в способе распределения – в соответствии с количеством и качеством затраченного труда («распределение по труду»). Этот взгляд на социализм и был укоренён в «Критике Готской программы».

1. Всё, что сказано выше в этом параграфе по поводу трудовой теории стоимости как «первопричине всего» в Советском проекте, не является великим открытием – это положение было не просто хорошо известно, а банально для советских политэкономов. Оно может стать открытием только для нынешних маловыдающихся историков и экономистов, с высокомерным презрением и ехидными смешками выкинувших истмат из своего научного багажа. Всё изложенное можно прочитать в сохранившихся советский учебниках политэкономии и научного коммунизма (была, между прочим, и такая наука, ныне лишённая этого статуса), разве что в более мягких формулировках.