Αἱ δὲ κατὰ τὰ ἀόριστα ἀντικείμεναι ὀνόματα καὶ ῥήματα, οἷον ἐπὶ τοῦ μὴ ἄνθρωπος καὶ μὴ δίκαιος, ὥσπερ ἀποφάσεις ἄνευ ὀνόματος καὶ ῥήματος δόξαιεν ἂν εἶναι· οὐκ εἰσὶ δέ· ἀεὶ γὰρ ἀληθεύειν ἀνάγκη ἢ ψεύδεσθαι τὴν ἀπόφασιν, ὁ δ» εἰπὼν οὐκ ἄνθρωπος οὐδὲν μᾶλλον τοῦ ἄνθρωπος ἀλλὰ καὶ ἧττον ἠλήθευκέ τι ἢ ἔψευσται, ἐὰν μή τι προστεθῇ. σημαίνει δὲ τὸ ἔστι πᾶς οὐκ ἄνθρωπος δίκαιος οὐδεμιᾷ ἐκείνων ταὐτόν, οὐδ» ἡ ἀντικειμένη ταύτῃ ἡ οὐκ ἔστι πᾶς οὐκ ἄνθρωπος δίκαιος· τὸ δὲ πᾶς οὐ δίκαιος οὐκ ἄνθρωπος τῷ οὐδεὶς δίκαιος οὐκ ἄνθρωπος ταὐτὸν σημαίνει. [20b]

Μετατιθέμενα δὲ τὰ ὀνόματα καὶ τὰ ῥήματα ταὐτὸν σημαίνει, οἷον ἔστι λευκὸς ἄνθρωπος – ἔστιν ἄνθρωπος λευκός· εἰ γὰρ μὴ τοῦτό ἐστιν, τοῦ αὐτοῦ πλείους ἔσονται ἀποφάσεις, ἀλλ» ἐδέδεικτο ὅτι μία μιᾶς. τοῦ μὲν γὰρ ἔστι λευκὸς ἄνθρωπος ἀπόφασις τὸ οὐκ ἔστι λευκὸς ἄνθρωπος· τοῦ δὲ ἔστιν ἄνθρωπος λευκός, εἰ μὴ ἡ αὐτή ἐστι τῇ ἔστι λευκὸς ἄνθρωπος, ἔσται ἀπόφασις ἤτοι τὸ οὐκ ἔστιν οὐκ ἄνθρωπος λευκός ἢ τὸ οὐκ ἔστιν ἄνθρωπος λευκός. ἀλλ» ἡ ἑτέρα μέν ἐστιν ἀπόφασις τοῦ ἔστιν οὐκ ἄνθρωπος λευκός, ἡ ἑτέρα δὲ τοῦ ἔστι λευκὸς ἄνθρωπος, ὥστε ἔσονται δύο μιᾶς. ὅτι μὲν οὖν μετατιθεμένου τοῦ ὀνόματος καὶ τοῦ ῥήματος ἡ αὐτὴ γίγνεται κατάφασις καὶ ἀπόφασις, δῆλον.

Утверждать единое среди многих или многие относительно единого, если оно не представляет собой единичную сущность, производную от многих, значит не иметь ни единого утверждения, ни единого отрицания. Я утверждаю, что оно не является единым даже при наличии единого имени, если только среди них нет единства в каком-то аспекте, как, например, когда мы говорим, что человек, возможно, является животным, двуногим и домашним, но он также становится единым по отношению к ним; однако из белого, человека и акта ходьбы не возникает единичной сущности. Поэтому, даже если кто-то утверждает единое по отношению к этим, это не единичное утверждение, а один голос с несколькими утверждениями; и не то, чтобы это относилось к единичной сущности, а скорее к нескольким сущностям. Если диалектический вопрос – это просьба об ответе либо относительно пропозиции, либо относительно другого аспекта противоречия, а пропозиция противоречия – это единичная часть, то на него не может быть единого ответа, поскольку ни вопрос не является единичным, ни он не был бы истинным, даже если бы был. Это уже обсуждалось в топиках, посвященных этим вопросам. Кроме того, ясно, что вопрос «что это такое» не является диалектическим исследованием, поскольку из вопроса необходимо вывести выбор того, желает ли человек утверждать часть противоречия. Также необходимо, чтобы вопрошающий уточнил, действительно ли это человек или нет.

Поскольку элементы обвиняются как составные, образуя единый предикат из отдельно обвиняемых, а другие – нет, то в чем разница? Ведь верно говорить о человеке и как об отдельном животном, и как об отдельном двуногом, и как об одном, а также о человеке и белом, рассматривая их как одно: но не в том случае, если это хорошая собака и собака, которая хорошая, или если это хорошая собака. Ибо если существует каждое из них и оба вместе, то получится много странных результатов. Что касается человека, то и «человек» истинен, и «белый», а значит, и целое; опять же, если «белый» и «целое», то так, что человека можно описать как «белого» в бесконечном смысле; и опять же, музыкальный белый человек, идущий, и они часто переплетаются. Кроме того, если Сократ – это Сократ и человек, а Сократ – это человек, а если человек – это двуногий, а человек – это двуногий.

Поэтому, если кто-то будет просто утверждать, что комбинации возникают, очевидно, что будет сказано много странных вещей; сейчас мы объясним, как их следует излагать. Что касается тех, кого обвиняют, и того, в чем их обвиняют, то, что бы ни говорилось, случайно ли, или по поводу одной и той же вещи, или одной вещи по отношению к другой, это не будет единым. Например, человек одновременно белый и музыкальный, но быть белым и музыкальным – не одно и то же; и то и другое – случайные свойства одного и того же предмета. Даже если верно сказать, что белое музыкально, музыкальное не будет единой вещью, которая является белым; ведь музыкальное является белым только случайно, поэтому белое не может быть музыкальным. Поэтому и кожевник не просто хорош, а скорее двуногое животное; это не случайно. Более того, ни одно из них не существует внутри другого; так, ни белое часто не является белым, ни человек не является просто человеком, животным или двуногим, ибо двуногое и животное существуют внутри человека. Действительно, верно сказать что-то просто, например, назвать определенного человека человеком или определенного белого человека белым человеком; однако это не всегда так. Когда нечто существует в контексте противоположностей, из которых следует противоречие, оно не истинно, а ложно, как, например, сказать об умершем человеке, что он человек, тогда как когда оно не существует, оно истинно. Или когда оно существует, оно всегда не истинно; когда оно не существует, оно не всегда истинно. Так же и Гомер, например, есть нечто поэтическое; так есть он или нет? Ведь бытие Гомера утверждается как контингентное; он поэт, но не само по себе бытие Гомера утверждается. Таким образом, во всех этих категориях, если нет противопоставления и если вместо имен используются слова, а утверждается само по себе, а не условно, на этих основаниях будет сказано, что есть и что просто истинно. Однако в отношении того, что не существует, неправдиво говорить, что нечто есть, ибо мнение о нем утверждает не то, что оно есть, а скорее то, что его нет.