– Найти покупателя на мясо. – поднимаясь, ответил Дин. – Сколько времени?

Тик посмотрел на наручные механические часы, подаренные два года назад Дином, которые ему когда-то давно подарил отец:

– Шесть утра. – скорее всего он и так знал сколько времени, перед тем как разбудить, но Дин понимал, что мальчику нравится лишний раз почувствовать свою значимость в их команде.

Пока Дин надевал потрепанный черный разгрузочный жилет и непромокаемую куртку, под которой сегодня спал, Тик снял котелок и разлил кипяток по жестяным кружкам. Вода даже после кипячения отдавала легким вкусом тины и железа, но после холодной ночи на полу, первый маленький глоток кипятка, проходя вниз к желудку, разносил по телу приятное тепло. Дин даже поежился и прикрыл глаза от ощущения в теле и удовольствия.

– Собери сигналки и выдвигаемся. – мягко попросил он мальчика и поднялся посмотреть в окно. Сегодня им надо постараться пройти максимум пути. Дин решил пойти в Орден Алис. Если даже не донесет мясо, то хотя бы может что-то выменять или попросить помощи за какую-то работу.

Дин осмотрел улицу в бинокль – за пару минут он заметил всего двух людей, которые шли по каким-то своим делам. По виду они не внушали опасности и, явно, не принадлежали на к каким группировкам. Такие же одиночки, как и они.

Тик вернулся через пять минут с лесками и консервными банками, которые они расставили вечером на лестничной площадке многоэтажки и, допив кипяток складывая свои немногочисленные пожитки в рюкзаки, они спустились по лестничным пролетам вниз с двенадцатого этажа, где, переступая в подъезде через мусор и обломки бетона, вышли в хмурое осеннее прохладное утро улицы.

По городу нельзя было пройти просто по нужному направлению. Мало того, что центр был занят башней и охраняемым периметром, многие районы были поделены группировками, бандами, фанатиками или разными нейтральными сообществами. Такие улицы были перегорожены высокими заборами из всякого хлама, определяя территорию, за которую часто шли вялотекущие бои. Это не ожесточенные войны, как когда-то было по рассказам отца, это уже было больше просто акты устрашения. Люди в своих границах улиц и домов стали ленивыми, спокойными, занимались обменом, куплей-продажей и всем тем, что делает их жизнь более сытой сегодня и, возможно, завтра. И на незнакомцах, особенно одиночках, можно было отыграться из-за скучной рутины, поглумиться или ограбить.

А вот какой-либо жесткий передел сильно влиял на продолжительность жизни каждого участника, а этого уже никому не хотелось. Поэтому сейчас все бои сводились или к одиночным выстрелам в сторону стены противника, громким заявлениям и единичными драками, или к оголтелым небольшим группкам мелких отморозков, которые еще не понимали ценность и интерес своей жизни, поэтому были легковнушаемы на какие-то одиозные темы, которыми было просто управлять и направлять. И, если со взрослыми было еще можно договориться, предложив что-то ценное взамен своей жизни, то эти малолетние шакалы не знали пощады и переговоров – им проще было снять нужное с теплого трупа. Хотя с ними тоже был шанс уйти в живых – слишком много суеты всегда в их рядах, гонора и криков, и крайне мало меткости и тактики. Их мало тренировали и обучали, больше тратя время на промывание неокрепших мозгов. Но они все равно были крайне опасны и брали числом и бесстрашием.

И это были не единственные препятствия в перемещениях по городу. В некоторых местах был провален грунт и целые части районов ушли под землю куда-то вниз, в метро. Дину рассказывали, что раньше люди перемещались на поездах даже под землей. Этот рассказ отца невероятно впечатлил его тогда в детстве. Сейчас и автомобилей-то на ходу было единицы, а поезда, да под землей – Дин не мог даже представить такое. Но лезть туда, чтобы посмотреть, было крайне опасно – во-первых, во многих провалах метро нашли пристанища фанатики и мародеры, а во-вторых, необходимо было знать точный вход, иначе можно было переломать ноги или провалиться.