– Гражданочка, отцепитесь уже от хахаля-то, будет! – прозвенело противным писклявым тембром в чужом басе…
Я психанул и увидел впереди себя какой-то нехороший белый свет, и в общем так и не смог сообразить на ходу, что же я делаю-то? Очухался я уже лицом на полу с хорошо заломленными руками и разбитой в кровь губой. Какой-то мрачный хмырь что-то вещал матери про молодого уголовника что она-де вырастила…
– Шо ти казав, свиня недоросшіх? – прохрипел я автоматически, вспоминая говор из соседских бараков по району Гидростроителей… – Оборобив тебе на Магадані у нас!
Повисла пауза. Меня подняли на ноги и потом даже отпустили. Сатрапы в ментовской форме ещё дружно пялились на меня, пока их начальник, резко сменив тон на дружелюбный, тараторил уже совершенно радушно:
– Ну что ж Вы сразу не сообщили-то, что к родне приехали, гражданочка? Пройдёмте, сейчас выясним, нет ли кого из таксистов до Прибрежной…
Таксистов не оказалось, но зато нас попотчевали рассыпной картошкой со свежим укропом и какой-то маринованной рыбиной на чёрном хлебе, напоили краснодарским чаем с кизиловым вареньем и даже подсадили на нужную электричку. В карманах куртки у меня поселились аж три рапаны для Маськи…
Мать всю дорогу в электричке как-то задумчиво смотрела на меня и ничего не говорила. Я лупился в окно на чахлый пейзаж, думал всякую фигню и молчал.
Я опять уверился в том, что поездка мне не понравится.
И я оказался прав.
Пансионат
От Симферополя до нужной нам станции Прибрежная электричка тащилась почти полтора часа.
Пейзаж, повторяю, нагонял адскую тоску и уныние.
После привычной мне августовской тайги за насыпью мне эти места казались просто краем помойки и отстойника.
Как видите, иссхошая глина с чахлым бессмертником и ужасным высохшим осотом ничего другого не может навеять.
А вот к чему я привык и не мыслил лета без него…
КБЖД, объект любования и вожделения столичных мажоров.
Южный берег Байкала, мечты романтиков вся Руси…
И вот в этот крымский забытый Богом пустырь меня привезли для того чтоб угробить мой 15й ДР?
Всё это вгоняло меня в уныние и на редкость успешно.
За пустой платформой перрона оказалось пустынное в ранний утренний час шоссе, которое мы перешли чтоб увидеть кислые белесые ворота похожей на вот эту конструкции…
Но здесь гораздо лучше ажурная конструкция решёток и сама стена выглядит воздушной по сравнению с тем позором, что ожидал нас. Мазанные белой штукатуркой стены до сих пор вызывают у меня омерзение, после той поездки – но пока они просто показались мне памятником унынию. К счастью, тащить чемоданы, рюкзаки и сумку было не очень далеко.
Хрен Вы сейчас попадёте в то место, куда меня привезла мать, хотя там ничего не изменилось с того времени за 36 лет… Потому что сейчас пансионат захапало ФСБ, и теперь он закрытое режимное предприятие.
Вот этот придурок тогда был крашен серебрянкой, вот и всё отличие. Да, и поменяли дверь главного входа – тогда она была справа, с торца дома. Приёмщица – именно так и следовало назвать администраторшу – тоскливо посмотела на нас так, будто мы лично у неё сожгли родную хату, и процедила с пренебрежением, заполняя бумаги:
– Что-то понаехало нынче сибиряков, не к добру это, они обычно в мае…
– И что Вы, сударыня, изволите иметь против сибиряков? – негромко отреагировал я, начиная цинично мерить взглядом её бедные стриженые кудряшки, молочного цвета кожу с асфальтового тона глазками и пухлое тело под ситцевым платьем.
Я уже знал особенность родного говора Середины Земли – мы никогда не растягивали слова, предпочитая ими выстреливать, и потому составляли адский контраст с кем угодно. В помещении находились ещё штуки четыре коровы неопределённого возраста лет до 60, отличавшиеся от моей собеседницы иными расцветками цветочков на платье и прочими незначительными деталями внешности. Разумеется, эффект от моих слов был похож на разрыв вакуумной бомбы – все особы женского пола резко ощутили нехватку дыхания и начали беззвучно хлопать губами, надеясь её таким образом возместить.