Лучшие умы всех народов и во все времена слагали гимны этому наивысшему и наилучшему человеческому проявлению и пытались понять, что же такое любовь. Михаил внимательно изучал все, что хоть как-то было связано с анализом и синтезом любовных процессов: от мифов и легенд древних греков, до научно-популярных статей современных нейробиологов.

И если у греков все было идеально с точки зрения структуры, полноты и красоты определений и типов любви, то нынешние ученые свели (низвели) любовь к химическим и физическим процессам, происходящим в организмах двух влюбленных людей, по одинаковым законам, не имеющих исключений. Все это прекраснейшее чувство, вся его красота и святое (внеземное) происхождение описывается безупречными и длинными формулами, и получается, что правильно подобранные пропорции химических элементов, температуры, давления и заставили Михаила полюбить свою жену? Он отказывался верить, что страсть, ревность, обаятельная интимность, божественное безумие влюбленного человека, игра, страдание, стихи, полунамеки, муки и радости любви есть лишь продукт сложных физических процессов? Ведь если это так на самом деле, то можно научить страстно любить и роботов?

Конечно, Михаил был приверженцем греческого подхода, и пользовался только им, когда пытался как-то структурировать и понять свою любовь к жене, выделить базовые элементы и их атрибуты, разобраться, как эта страсть вспыхивает и почему угасает. Но из всех этих классификаций, анализов и стараний понять по каким законам функционирует и из чего состоит их ЛЮБОВЬ, ни чего конкретного и логически стройного, увы, пока не получалось.

Единственный вывод, который он сделал из своих, так сказать, исследований – он любит жену всеми разновидностями любви, которые хитроумные греки так мудро и изящно разложили по своим эллинским полочкам. И так уютно и гармонично они сосуществуют в сердце и душе Михаила, дополняя и подпитывая друг друга, помогая и соперничая. У каждого из них свое имя, свой девиз и свое назначение. Наш, так сказать, исследователь, для наглядности, даже придумал вот такую таблицу.

И вот опять божественный знак – их семь! Семь типов, это как семь нот, комбинирую которые, можно создавать и божественные симфонии, и торжественные гимны, и легкие джазовые композиции, и тяжелые хардроковые баллады, и смешные «втравесиделкузнечик», и даже промискуитетный собачий вальс.

Семь типов, это как семь цветов радуги. Создавай все что хочешь, подбирая типы-краски – от ярчайших, залитых светом и цветом картин импрессионистов, до черных квадратов, или, что еще хуже, до черных крестов.

Похоже, что демиурги умышленно ограничили количество нот, цветов и типов любви простым числом семь, чтобы не свести окончательно с ума художников и композиторов, которым и так адски трудно справляться со всеми этими комбинаторно-гармоничными возможностями. И даже, трудно представить, как было бы сложно творить лучшим гениям всех времен и народов, если бы нот и цветов, к примеру, было бы десять.

Но, с другой стороны, если бы и типов любви было десять, то, как бы это разнообразило отношения между любящими людьми!

За многие годы счастливой супружеской жизни, и благодаря полному доверию к античным эллинским исследованиям (актуальность которых только возросла за прошедшие две тысячи лет), Михаил приобрел навыки умелого семейного бармена-провизора.

Вот, например, берем четыре части Эроса, три – Людуса, одну Манию – и прекрасные романтическое настроение для длинного, воскресного дня вдвоем, обеспечено. С ледяным брютом – восхитительно. Или, отличный рецепт для празднования Елизаветиного дня рождения: четыре Сторге, две Филии, один Агапе и одна Прагма. Традиционный субботний шот, когда хочешь удрать на футбол и ни чего не делать по дому: Прагма, Агапе, Сторге, в одинаковой пропорции, подавать в большой чайной чашке, с лимоном и сахаром.