– Да кто ж тут не испугается. Признаться, даже мне стало жутковато.

Ахим и не знал, как реагировать на признание Хельги. Он гневался на то, что она раскрыла их тайну, и в то же время понимал причину её действий, признавал правоту её объяснений. Поступок Хельги зол и жесток, но с другой стороны замыслы Патриции не менее коварны. Ахим присел рядом с любимой женщиной и взял её за руку.

– Я не знаю, правильно ты сделала или нет, – неуверенно произнёс он. – Может, правильно, хотя и жестоко. Но о том, что Берхард, твой родной внук, ты сказала зря.

– Нет. Так Патриция будет больше опасаться прогневить меня.

– Она и так запугана тобой. Шутка ли, жить и знать, что сын твой заколдован. А ещё говорила, что не можешь колдовать. Опасная ты женщина.

Хельга вскинула на Ахима удивлённый взгляд:

– А ты разве поверил, что Густав действительно заколдован?

– Но… Как же… Ты же сама сказала…

– Я сказала «будто» это сделала. Моё заклятье – пустые слова, за которыми абсолютно ничего нет. Просто я воспользовалась страхом Патриции передо мной и перед моими мнимыми колдовскими способностями. Я не умею колдовать, Ахим, правда. На самом деле, Густав свободен, и если с Берхардом, не дай Бог, случится трагедия, Густав не пострадает.

– Но Патриция не знает об этом.

– И не должна знать. Дабы не навредить своему сыну, она вынуждена будет оберегать Берхарда, а не убивать его.

Ахим молчал. Он размышлял над поступком Хельги, и всё увереннее соглашался с ним. Всё казалось сложно и очень запутанно. Если бы Генрих не являлся королём Регенплатца, или бы его жена не была замешана в убийстве Эльзы, то и решение проблемы, возможно, было бы проще. Но, к сожалению, всё не так. Да ещё и тайна открылась.

– И всё же ты зря призналась, что Эльза твоя дочь, а Берхард твой внук, – проговорил Ахим. – Скоро эти разговоры выйдут из Крафтбурга, долетят до поместий вассалов, и что тогда? Думаешь, рыцари примут такую весть за шутку?

– Но и до войны дело тоже не дойдёт, – возразила Хельга. – Хотя именно на бунт вассалов Патриция и рассчитывает, распространяя подобные слухи. Она хочет, чтобы Генрих добровольно или по принуждению отказался от Берхарда.

– Я тоже хочу этого, правда, не таким путём… А что? Вдруг Генрих действительно откажется от родства с ведьмой и отдаст Берхарда мне? – с надеждой предположил Ахим.

– Генрих не откажется от сына. Любовь к Берхарду в нём столь же огромна, как и любовь к матери мальчика. И вассалы вряд ли взбунтуются против него, ведь нет никаких доказательств нечистого происхождения Берхарда. Да и Патриция уже успела признать его своим сыном, так что Берхард теперь полноправно носит фамилию Регентропф. Для волнений причины очень малы, поверь мне. И всё же пока дурные слухи действительно не разлетелись слишком далеко и не натворили бед, необходимо их пресечь как можно скорее. Иди сейчас к ландграфу, расскажи, какие сплетни про его сына витают в Крафтбурге. Проси его о защите от такого оскорбления, заверь, что слухи эти лживы, он тебе поверит. Генрих не допустит, чтоб запятналось имя Штаузенг, а тем более имя Регентропф. Скоро ландграф устраивает большие празднества, на которые приглашены многие достойные и знатные рыцари. Думаю, он воспользуется случаем, чтоб представить всем своих сыновей и развеять ложные наговоры. И тогда уже о Берхарде ничего дурного сказать не смогут.

Ахим Штаузенг слушал молча, кивая головой в знак согласия.

– И ещё тебе нужно жениться, – добавила Хельга.

– Ты опять за своё?

– Я серьёзно, Ахим. Видя твоё благополучие, слухи о твоей связи со мной стихнут быстрее. Да и просто, ты не должен жить один.