Когда они встретились в третий раз, она улыбнулась еле заметной улыбкой. Нищенка хотела, чтобы он утешил, успокоил ее, хотя бы просто улыбнулся в ответ. Дни были для него слишком яркие и солнечный свет оказался опасен для глаз. Интересно, почему она тоже бродит по ночам. Этот город полон и в то же время пуст. Он принимает разные формы.

В городе живых за людными главными улицами тянулись другие, пустые. Толпы заполняли центр, но их не хватало на окраины. Однако там скрывался совсем другой город, совершенно пустой. С такими же улицами и вымощенными кирпичом площадями, с такими же храмами и приземистыми башнями. Когда Тито вошел в него, все живое исчезло, а небо стало серебристым. Все в этом пустом городе вблизи казалось основательным и прочным, но стоило отдалиться, как оно истончалось, становилось полупрозрачным. Те, кто проходили по городу живых, на улицах пустого города казались тенями.

«Есть ли здесь какой-то глубинный смысл?» – гадал Тито. – «Или же мир просто устроен так и никак иначе?».

Несколько дней за ним следовали мертвые дети, выкрикивая неслышные мольбы. А потом, в одну из ночей, они исчезли. Другое воспоминание относилось к нубийке с серебряными украшениями на кончиках косичек. Но сейчас исчезла и большая часть этих видений.

Нищенка на ночной улице выглядела совсем юной, в грязном платье, с голыми ногами, обмотанными тряпками. Вокруг лодыжек завязаны веревочки. Иногда Тито встречал ее одну, иногда – с сердитым мальчиком постарше. Изредка с ними вместе шел совсем маленький мальчик. Она улыбалась только когда была одна.

За время с новолуния до почти полной луны Тито научился входить в пустой город, прятаться в тенях и красть продукты, в которых нуждался. Все бы ничего, если бы он мог радоваться своим успехам. Но еда на вкус не отличалась от пепла.

Юноша пил воду по привычке, ел, когда вспоминал о еде. Но его моча почернела, а кишечник не работал уже несколько недель. Тито должен бы уже умирать от истощения, однако он был просто голоден. Понять бы только, чего требует его желудок…

– Ты, – произнес Тито.

Она остановилась, повернулась к нему и улыбнулась.

– Ты меня знаешь? – спросил юноша.

Улыбка сползла с грязного личика. Девочка, даже не осознавая этого, огляделась. Ищет, куда сбежать. Переулок позади рыбного рынка длинный и узкий, большая часть толпы идет им навстречу. Девочка попыталась сбросить его руку с плеча, но потом позволила затащить себя в дверной проем.

– Ну? Знаешь?

– Да… – должно быть, выражение его лица напугало девочку, поскольку она тут же начала отрицательно мотать головой. – Я хочу сказать, нет. Я приняла тебя за другого.

– Откуда ты меня знаешь? – настойчивее спросил Тито.

Нищенка смотрела не него, обдумывая ответ. Потом все же сказала правду, скорее из страха. Она боялась Тито, боялась того, что он может с ней сделать.

– Я вытащила тебя из канала.

Тито с удивлением уставился на нее.

– Ты не помнишь? Я думала, ты умер. А потом ты открыл глаза и посмотрел прямо на меня… – она покраснела. Вряд ли кто-то, кроме Тито, мог заметить, как изменился цвет ее щек. Но рядом все равно никого не было.

– Ты вытащила меня из канала? В ту ночь, когда я…

Тито повернул ее лицо к лунному свету и посмотрел прямо в глаза. Девочка покраснела сильнее, от нее пахло соленной смесью страха и возбуждения. Когда он принюхался, она стала совсем пунцовой. Сейчас только его руки удерживали ее от бегства.

Под тонким халатом виднелась маленькая грудь, а короткий подол открывал больше, чем принято для девушки ее возраста. Тито попытался представить ее обнаженной, или полуобнаженной – одна грудь открыта, и под ней видна струйка крови.