– Нет, – произнесла девушка.

Ее косички колыхались, как водоросли в канале, удерживая внимание Тито. В ноздри проник ее запах – смесь вина, чеснока и зловония. Несмотря на грязные ноги и оборванное по колено платье, она выглядела опасной и изысканной. Но в основном – опасной. Сколько ей лет? Видимо, достаточно, чтобы участвовать в уличной драке. Она забрала у него нож и швырнула в канал.

– Ты знаешь закон, – с нажимом произнесла нубийка.

Да, мэтр Николас хорошо знал законы, а сейчас, воспоминания книгодела, переданные в миг смерти старика, принадлежали юноше. Когда Тито поднял взгляд, нубийка словно изучала его, ее глаза сверкали в свете звезд. Она приняла его за «красного» из-за украденной им туники.

– Который из районов твой? – С подозрением спросила девушка.

Все и не один. Он живет везде и нигде. Подальше от троп чужаков, Стражи или тех, кто решит охотиться на него. Но кажется, ей нужен совсем другой ответ.

– Как тебя зовут? – спросил Тито.

– Амелия, – она ухмыльнулась, когда он попытался сменить тему.

– А где ты живешь? – Продолжил расспрашивать юноша.

– Поблизости. Я камеристка3. Ну с тех пор, как моя госпожа переехала в этот город.

Девушка явно не была похожа на камеристку. Хотя Тито знал о камеристках лишь благодаря осколкам чужой памяти.

– Госпожа?..

– Десадо, моя хозяйка.

– И какая же она?

– Сладкая, чистый мед, – ответила Амелия, тяжело вздохнув. – Да еще добавь ложку сахара. Я бы ее ненавидела, но это просто невозможно.

– Звучит ужасно… – задумчиво проговорил Тито.

– Должно бы, – ответила девушка. – Но она вовсе не ужасна. Огромные глаза и большие сиськи. Вдобавок, она ходячий кошелек и довольно щедра. Хотя мужчин в ней привлекают не только деньги и тело…

– Она богата? – внезапно спросил Тито.

– А то, – Амелия закатила глаза. – Она наследница древнего рода из патрициев. Шкатулки с драгоценностями, сундуки с монетами, бесконечные бархатные платья, рулоны шелка, картины… мужчинам больше ничего и не нужно.

Девушка подняла взгляд и улыбнулась. Позади Тито, в арке, пылал факел и глаза Амелии сияли в его свете. На ее шее пульсировала жилка. Юноша внимательно стал присматриваться к девушке, постепенно приближаясь и это не скрылось от внимания нубийки.

– Ну, поцелуй меня. – Внезапно произнесла Амелия.

Он сбежал. Ее оскорбительные выкрики и насмешки преследовали Тито, пока он путался в лабиринте улочек, нырял в узкие проходы и выскакивал на широкие аллеи. За это время ночное небо сменило цвет с красного на привычный темно-синий, зарево вокруг домов исчезло, и тяжесть в желудке, и необъяснимое чувство голода пошли на убыль.

У Тито хватило ума, чтобы понять, что его гнев и голод – это одно и то же, разные способы организма объяснить тот странный вкус во рту, когда нубийка запрокинула голову и подставила шею для поцелуя.

Статуи, фрески и мозаики проносились мимо спешащего юноши. Вдоль Большого канала выстроились величайшие дворцы города. Богатые здания, отделанные резьбой и маленькими квадратиками цветного стекла. Многие дворцы были раскрашены. Резьба, статуи и картины не походили ни на что виденное им раньше. В обрывках его памяти дома всегда деревянные или земляные.

Стены большого зала были сложены из двух слоев бревен, между которыми забита земля. На грубых балках лежала торфяная крыша. Зимой толстый слой снега помогал хранить тепло. А в Уграолинге снег совсем неубедительный, Тито едва узнал его. И лишь один вопрос не давал юноше покоя.

Как его дом мог сгореть больше десяти лет назад? Он помнил Астрэит. Не идеально, конечно, нет, но в его памяти город был реальным и не разрушенным.