– Нам надо со всем этим делом кончать, товарищ Яковлев, – вальяжно откинувшись на спинку стула и закинув ногу на ногу, сказал Заславский.

– С каким делом? – не понял Яковлев.

– С Романовыми, с каким же еще!

– У меня, товарищ Заславский, в отличие от вас, в отношении Романовых имеются строгие инструкции товарищей Ленина и Свердлова, – напрягая скулы, сказал Яковлев. – И я обязан в точности выполнить их. Чего бы это ни стоило. Иначе грош цена всей нашей революционной власти и революционной дисциплине.

– Вы хотите увезти их?

– Не только хочу, но и увезу.

– Когда? – спросил Заславский, вскочив со стула.

– Завтра утром. И вас, товарищ Заславский, а также всех остальных прошу беспрекословно подчиняться мне. Вы уже получили инструкции из Екатеринбурга?

– Да, я должен вам подчиниться, – опустив голову, сказал Заславский. – Я дам своим людям соответствующее распоряжение.

Дуцман встал и, не говоря ни слова, вышел из комнаты. Матвеев некоторое время растерянно смотрел то на Яковлева, то на Заславского, потом сказал:

– Вы не имеете права забрать царскую семью без нашей охраны.

– Именно об этом я и хотел поговорить с вами, – сказал Яковлев. – Для сопровождения мне нужно двадцать человек из вашего отряда. Я уже предупредил об этом Кобылинского. Подготовьте их, и чтобы завтра в четыре утра они были у губернаторского дома.

– Почему только двадцать? – спросил Матвеев.

– Я увожу лишь царя и царицу. Остальные остаются с больным Алексеем. Через две недели я вернусь за ними. Вашему отряду надлежит охранять их с той же тщательностью, с какой вы делали это до сих пор. Больше нет вопросов?

Матвеев пожал плечами. Яковлев уже намеревался подняться к себе на второй этаж, как в комнату влетел запыхавшийся Авдеев. Не заметив Яковлева, он, почти крича, обратился к Заславскому:

– Вы знаете, что Яковлев завтра увозит царя?

Заславский сверкнул глазами, а Яковлев громко рассмеялся.

– Однако конспирация у вас в Тобольске налажена самым отменным образом, – сказал он, не скрывая ехидства. – Не успели в этом доме чихнуть, а уже всему городу известно, кто это сделал.

Авдеев испуганно заморгал, а Яковлев не торопясь поднялся в свою комнату собирать вещи. Перед тем как лечь спать, еще раз перебрал в памяти все свои распоряжения и ту информацию, которая касалась завтрашней поездки. Повозки были наняты, с каждым кучером переговорил он сам, охранять кавалькаду будут Гузаков со своими двадцатью кавалеристами и солдаты отряда особого назначения, которых определили Кобылинский с Матвеевым.

Кобылинский целый день не отходил от Яковлева, пытаясь узнать, зачем везут в Москву Николая II. Яковлев и сам точно не знал этого. В вероятность суда он уже не верил. Да и в чем обвинять бывшего царя? В том, что отказался от власти? Или в том, что принял ее на себя после смерти отца? Но, видя, как переживает Кобылинский, сказал ему, стараясь придать голосу как можно больше искренности:

– Вы думаете, здесь ему будет лучше? Вы же видите, что происходит в Тобольске. Город наводнен дезертирами и многими другими подозрительными личностями. Сюда постоянно прибывают представители то одного, то другого Совдепа. Охранять семью становится все труднее. Ваш отряд тоже начал разлагаться.

– Вы заметили это? – перебив его, спросил Кобылинский.

– Кто же этого не заметит, – сказал Яковлев. – Чем дольше будет оставаться семья в Тобольске, тем меньше гарантий ее безопасности. В Москве таких гарантий значительно больше. Правда, я слышал, что Ленин хочет устроить общественный суд над Николаем II. Обвинителем на нем собирается выступить Троцкий. О других членах семьи ни Ленин, ни Свердлов не говорили ни слова. Судить их не за что. Уверен, что им ничто не угрожает.