Короче говоря, эта книга рассказывает историю, которая должна быть интересной сама по себе, но при этом всегда может переадресовать читателя к энциклопедической цифровой базе данных. Читать ее можно самыми разными способами. И наконец, я надеюсь, что она доставит удовольствие тем, кто хочет ознакомиться с такой невероятно интересной областью исследований, как французский книжный мир XVIII века.

Несколько замечаний о терминологии. Поскольку названия французских учреждений времен Старого режима перевести на английский весьма непросто, многие из них я сохранил в оригинальном виде. Parlement означает суд высшей инстанции, обладавший определенной политической властью, но и близко не сопоставимый с британским парламентом. Ferme générale2 была частной корпорацией, которая занималась сбором косвенных налогов, осуществляла таможенный досмотр и патрулирование французских границ. Термин livres philosophiques использовался издателями и книготорговцами по отношению к строжайше запрещенным книгам, которые они издавали и продавали. В этих книгах могли содержаться радикальные философские идеи – скажем, нападки на христианские догматы, – но с тем же успехом они могли быть порнографическими, бунтарскими или содержать клевету касательно личной жизни высокопоставленных особ. Таможенные документы, позволявшие властям отслеживать ввозимые книги, именовались acquits à caution. Во второй главе речь идет как раз о том, что контрабандистам и агентам по доставке товара приходилось каким-то образом обзаводиться acquits à caution для того, чтобы их груз попросту не конфисковали. Палаты синдиков (Chambres syndicales) были штаб-квартирами книжных гильдий в провинциальных городах, где досматривались грузы и где проверялись (то есть «гасились» (déchargés), на жаргоне таможенников) acquits à caution.

Поскольку я не ожидаю от читателя близкого знакомства с названиями книг и документов, упомянутых в этой книге, равно как и свободного владения французским языком, перевод каждого названия я стану давать в квадратных скобках при первом упоминании текста3 – за исключением случаев очевидных, наподобие Lettre de M. Linguet à M. le comte de Vergennes.

Если вы хотите как следует познакомиться с торговым представителем, изучите сведения о его расходах. Фаварже тщательно подсчитывал все свои траты, переводя их на французские ливры, су и денье, и записывал в конце дневника4. Есть там и своего рода увертюра к его путешествию5.

Перед тем как оседлать свою лошадь, он забрал из починки плащ: 1 ливр и 3 су, уплаченных в Ла-Нёввиле, своем родном городе, в десяти милях от Нёвшателя, 3 июля 1778 года, за два дня до отъезда. Вероятнее всего, речь шла о рединготе, одежде для верховой езды из плотного, провощенного – от дождя – сукна, ничуть не похожей на ту изысканную одежду, в которой щеголяла знать, с причудливой отделкой и двойными рядами изящных пуговиц. Фаварже интересовала защита от природных стихий. В начале путешествия они были к нему благосклонны. Однако в августе, когда он достиг нижнего течения Роны, солнце палило нещадно, и редингот, скорее всего, был приторочен поверх седельных сумок. Вода почти не беспокоила Фаварже, даже в речных долинах, вплоть до 6 сентября, когда он добрался до Каркассона. Начался ливень. И почти не прекращался всю дорогу от Тулузы до Ла-Рошели. Фаварже пришлось купить новую шляпу: 10 ливров. А еще он провел в седле столько времени, что вынужден был приобрести новую пару панталон: 26 ливров за штаны, купленные вместе с пледом, чтобы не мерзнуть по ночам, поскольку к началу октября они стали весьма прохладными. Дороги в те времена были покрыты таким слоем грязи, что его лошадь оступалась и падала по нескольку раз в день. В конце концов ему пришлось вести ее в поводу, в результате чего он сносил еще и сапоги: 3 ливра и 3 су за подшивку новых подошв. Фаварже потел под лангедокским солнцем, мерз в осенней грязи Пуату, так что вид у него в пути, вероятнее всего, был не самый щегольской. Когда он заходил на очередной деревенский постоялый двор, от него наверняка пахло. За все это время он только два раза потратился на прачку: 1 ливр 10 су в Тулузе и 1 ливр 4 су в Тоннене – в обоих случаях эта плата примерно равнялась дневному заработку одного из печатников