Прибежал разъяренный Петрович в ближайшее отделение милиции, на дежурного глаза вытаращил, презервативами размахивает и кричит с пеной у рта:

– Это было, гнусное покушение на областную власть, замаскированное под уличный флирт!

Испугались милиционеры не на шутку. И за не губернатора, а за клофилинщицу. Знали они ее хорошо. Знали, что она – подруга вора в законе, который кормил все отделение милиции из года в год. Пришлось стражам порядка, всю тринадцатую зарплату с пайковыми, Петровичу отдавать на покрытие личного убытка, отдавать средства от продажи оружия, наркотиков и боеприпасов. Даже сутенерские доходы всего отделения милиции на возмещение пошли. Зато губернатор благодарен и работу милиции другим ведомствам до сих пор в пример ставит.

Охоч был Петрович, как всякий большой чиновник до охоты. Бывает, одолеет его внезапно охота… Особенно когда мимо зоопарка проходил или собачью свадьбу по весне видел. Звал его веселый дух природы и ветра озорные порывы в кронах дерев. Природу наблюдал он, как зверь в лесу, роднился с ней до сумасбродства. Иногда выл как волк, особенно ночью. Иногда, после удачного выстрела, сам за уткой в болото бросался, как хорошая охотничья собака. Вынырнет на берег, весь в тине, утка в зубах, а вся радостная физиономия в перьях.

Ну ладно, не в самой ведь охоте дело. Скажем, какая охота без застолья в лесу? Без добрых охотничьих баек у костерка. Самая главная байка – это когда голые секретарши через костер прыгают, для обряда очищения и ароматов елового дымка. Над каждой такой удачной байкой чиновники смеются и чокаются. Как совсем чокнутся – давай палить по всему, что движется. Не со зла, не зверью и секретаршам на погибель, а на всякий случай, дескать, авось попадут куда надо. Так Петрович однажды федеральную трассу Дон расстрелял от Ельца до Ефремова. Из космоса было видно, как фуры дымились, а шоферы зайцами по обочине бегали.

Попросили нашего губернатора в правительстве в космос слетать инкогнито, космическим туристом. Очень уж приспичило, одну суку высокопоставленного чиновника найти с помощью системы «Глонас». Знамо дело, совсем от рук на Рублевке отбилась, вконец засучилась.

А почему бы и нет? – В слух подумал Петрович, – Благо до орбиты на ракете всего девять минут пехать.

Надел он модный скафандр от Славы Зайцева и на орбиту махнул. Дверь открывает на МКС, заходит, как к себе домой, без всякого стука, с космонавтами за ручку запросто здоровается, но перчатки не снимает. Осмотрелся и видит, наши люди нигде не пропадут. Научились космонавты прямо из вакуума самогонку гнать. Вакуума вокруг, гони – не хочу! И как врезать здесь уютно, удобно. Стаканы и стопки в невесомости сами меж собой чокаются, а содержимое не выплескивается. И бутылка никогда не разобьется, если случайно из рук выронишь, не то, что на Земле!

Сидят, значит, космонавты с Петровичем задушевно, мандрагорой квашенной закусывают, она в невесомости хорошо растет. Тут инопланетяне на халяву к ним повадились. Прилетят, маленькие такие, зелененькие, без приглашения, песни орут, будто автомобильные сирены воют. Но жалели инопланетян, очень неудобно было им стаканы щупальцами держать, потому в блюдца пришельцам вакуумовку наливали. Одна инопланетянка Петровичу приглянулась, и понятно почему, коли они в теле и все время нагишом в невесомости плавают. А чего стесняться? Что естественно, то не безобразно даже в космосе. Только инопланетянка сразу отворот Петровичу дала, серьезной оказалась, основательной. Дескать, у меня уже жених в Ханое есть, нынче это круто.