Асаф не стал ничего слушать, его словно прорвало. Говорил, что отлучится ненадолго, что ему нужно найти в отеле одного человека, что это очень важно. Стремительно, с каким-то остервенением, привел себя в порядок. Тимати дождался, когда Асаф остановится и на минуту замолчит, встал в дверях и попросил: «Сядь на минуту, брат. Хочу признаться. Три дня назад приходила твоя художница, много масла купила, и крем, и духи. Сказала, деньги тебе принесет завтра, а сама не пришла. Вчера снова была, когда ты и я намаз читали, не стала ждать, наверное, не честная она. Прости, что я в долг дорогой товар дал, подумал, что ты будешь сильно злиться, если я не дам.»

– Приходила? – Асаф, казалось, больше ничего не услышал.

– Да, только когда ты уходил. Торопилась, быстро просила ей все отдать…

– Мне ее надо найти, побудь тут.

– Да стой же. Улетела она, вчера вечером. Али сказал. Семь дней, шесть ночей, вместе с подругами своими. Не получится найти ее… Просто обманула…

Он замолчал, глядя, как Асаф деловито и привычно закупоривает открытый баллон с маслом, ставит его на стеклянную полочку, ровняет. Вытирает руки бумажной салфеткой. После заметил, что «Тимати» так и стоит в дверях, произнес будничное: «Когда ты, Ахмед, прекратишь на работу опаздывать? Иди уже, работай!» Потоптался еще, неуверенный, что может уйти, но наткнулся на яростный зеленый взгляд Асафа и ретировался. Нет, никогда ему не понять, что в голове у этого святоши!

Значит, уехала. Хитрая. Просчитала его, Асафа, обвела вокруг пальца, как мальчишку. Какой-то ерундой набила голову, что ничего не соображал. Раньше, когда еще он только начинал торговать, разное бывало, и обманывали его. И обворовывали. Но что бы так… И ради чего? Трех пузырьков с духами? Нет, это уж слишком.

Но по всему выходило, что так. Растерянность сменилась гневным недоумением. Оно уступило место адской смеси из агрессивного сарказма и самобичевания. Даже зашедший угостить печеньем Мохаммед попал под раздачу, и, удивленный и обиженный, молча ушел в свой закуток под лестницей. Ничего, переживет.

Легкости на сердце не прибавилось. Обида и гнев грызли изнутри, и никак не удавалось их унять. В какой-то момент Асаф решил – все, хватит. Произошло, побыл дураком, пора прекращать. Оглянулся. Где были его глаза все то время? Все не на своих местах. Домой не ездил, что Шани теперь скажет? И потом, давно пора эти диваны поменять, подушки уже просто будто камнями и бумагой набиты! Или… Он растерянно нащупал в подушке бумажный сверток. Слабый знакомый запах утра и мелкого дождя… Вскрыл пакет, из которого выпали на колени несколько купюр, свернутый лист бумаги и квадратный блокнот с зелеными листочками. В записке прочел написанное округлым ровным почерком: «Извини, подарки от мужчин не имею привычки принимать, вернуть всю эту вкусноту тоже не могу. Решила, что куплю! Заходила перед отлетом попрощаться, но не застала тебя. Спасибо, этот отпуск без кофе и духов был бы ужасно скучным! Нарисовала тебе мультик. P.S. Не продавай весь красный мускус, прибереги! Лия.»

Перечитал несколько раз, прежде чем понял все слова. Взял желтый блокнот, на первой странице был нарисован курчавый египтянин, здорово смахивающий на него самого. За спиной парня была пустыня. Прихватив пальцами нижний правый угол блокнота, пустил его быстро перелистываться. Его двойник, вприпрыжку бегущий по пустыне, встретил глазастую рогатую змейку. Остолбенел и свалился навзничь от страха. Змейка замерла в недоумении, потом развернулась и подползла, теперь ее стало видно крупным планом. Улыбнулась и подмигнула Асафу.