Приятель купил участок. Как бы это приличней выразиться? На краю мира, 160 км от МКАД. Зато с домиком. Для отдыха летом сойдёт. Попросил меня приятель с ним на фазенду съездить, посмотреть что и как. Я-то дачник со стажем, 15 лет уже участок с домом имею. Ехать не хотелось, но и отказать было не удобно.

Ехали долго и муторно. Мысленно я проклинал этот вояж и заранее ненавидел участок.

Наконец, приехали. Местечко оказалось неплохим, не подалёку было даже озеро.

Принялись жарить шашлыки – не зря же на природу выехали. И тут откуда ни возьмись, возник мужичонка неопределённого возраста. Ему могло быть как 40, так и 65. Оказалось, что это сосед, но не дачник, а местный. Представился Ляксеем Лёша, значит. Как-то незаметно и плавно новый знакомый втиснулся в нашу компанию и стало нас трое. Пили водку, закусывали шашлыком и зеленью, которую Ляксей принёс со своего огорода. И поведал нам сосед, что служил он в ГРУ, но уже 15 лет на пенсии, и мог бы рассказать нам много интересного, да нельзя – секретность.

Попили да разошлись спать, а на утро Ляксей был уже тут как тут, у крыльца, с бутылкой самогона. Вчера, говорит, вы меня угощали, теперь мой черёд. И как мы не объясняли, что с утра не пьём, выпить всё же пришлось. Ляксей поведал, что служил в десантных войсках, воевал в Афгане и имеет медаль За Отвагу, кторую, к сожалению, украли.

Мы с приятелем пошли посмотреть окрестности, а когда вернулись, Ляксей пригласил нас на рыбалку. У него даже лодка небольшая была, чиненная-перечиненная, но своя.

– Здесь какой-только рыбы нет. На днях щуку вооот такую поймал! – и Ляксей широко раскинул в стороны обе руки. – Поймали мы, правда, пару плотвичек и маленького подлещика. Я ведь все моря избороздил, всё водное пространство Земного шара прошёл. Служил во флоте капитаном. – сообщил Ляксей.

А вечером у костра мы узнали, как в лихие 90-ые Ляксея короновали на воровской сходке. Жил он тогда в Ставрополье и весь край под ним ходил.

– Во где они все у меня были! – показал Ляксей маленький, сухой кулачок и зыркнул исподлобья добрыми, светло-голубыми глазами.

Через два дня мы уехали. От моего раздражения не осталось и следа. Было только какое-то щемящее, но светлое чувство жалости к этому смешному Ляксею, который, видимо, совершенно одинок и никому на этом свете не интересен и не нужен. Всё-таки, иногда не стоит мешать людям врать!