Поэтому рождественская история чаще всего поначалу именно рассказ, описание привычной нам земной реальности. Вспомним хотя бы «Девочку со спичками» Андерсена. Сказка ли это – или рассказ? Это рождественская история, и в этом её суть.

Всё-таки не будем называть чудо главным героем. Главным героем остаётся человек. Чудо – центральное событие рождественской истории. Чудо – это необычный разворот обычной жизни. Оно может быть совершенно реальным событием, безо всякой мистики и пафоса. Важно, чтобы оно делало свою чудесную работу.

То, что воспринимается как чудо, отличается тем, что отвечает надеждам человека, его устремлённости к тому, что кажется невозможным, а в нашей истории – осуществляется.

Чудо не преподносит человеку то, к чему он стремился, на блюдечке с голубой каёмочкой (кстати, кто вспомнит, откуда эта идиома?), а организует ход событий так, что изменяется что-то в самом человеке, высветляет его душу, по-новому разворачивает возможности его характера. Значит, наш герой должен быть в каком-то отношении расположен к встрече с чудом, что-то в нём должно быть таким, чтобы чуду было на что опереться.

Основой рождественской истории, местом её действия, её канвой служит наша обыденная жизнь, и чем больше деталей, чем она ощутимее и узнаваемее, тем выразительнее подготовлена почва для чуда. Ведь реальность чуда ощущается именно в соотношении с реальностью повседневной жизни.

Наша первая задача состоит в том, чтобы создать тот рисунок обыденности, который подразумевает невозможность выхода к чему-то иному. Рисунок безнадёжности, в которой, однако, скрывается и прорастает зёрнышко стремления и надежды. Или зёрнышко не предусмотренной героем возможности невозможного.

Скажем, мальчика окружили кольцом хулиганы, и ясно, что сейчас его изобьют. Драться он не умеет, да и просто не способен – мягкий, домашний, миролюбивый ребёнок. Что будем делать? Окружить мальчика силовым полем или прислать ему волшебника на голубом вертолёте – в жанр не вкладывается. Надо искать возможность в нём самом, в его мягкости и миролюбии. А вот посыпать сверху лёгким серебристым снежком, благодаря которому каждый из хулиганов вдруг увидел в мальчике облик человека (может быть, единственного на свете), который тебя любит, – это подходящий способ привести ситуацию к неожиданно благоприятному, даже счастливому концу. Если кого-то из пишущих такой способ не устроит, придумывайте свой.

Это напоминание о том, что нам важно присутствие в написанном трёх элементов: Действия, Образа, Мысли. Рождественская история больше других жанров располагает к каждой из этих особенностей.

Действие возникает уже потому, что произойдёт чудо, и его возникновение надо подготовить.

Образ – это как раз картинка встречи обыденно неизбежного с чудесно случившимся. Такую встречу, которые мы и называем чудом, очень важно показать, найти слова для зримости описываемого.

Мысль может состоять в той связи чудесного с внутренним, о которой шла речь выше.

Впрочем, это не мешает появлению и других событий, образов и мыслей.

Остальные опорные свойства прозы тоже никто не отменял. Мы уделим внимание и главному герою, и другим персонажам, подумаем о зацепке и о концовке, о диалоге…

Конечно, мы вправе вводить и христианские мотивы, и Санта Клауса, а уж тем более Деда Мороза. Можем делать всё, чтобы сочинить свою особую рождественскую историю, не похожую ни на одну из тех, что написаны до нас, сколько бы их ни было и какие имена под ними не стояли бы.

И это будет замечательным чудом – рождественским, новогодним, сочинительским!..