– Он меня Полозову и подарил.

– Ишь ты, – с осуждением покачал головой Махонин. – А сам жаловался, что без музы не может.

– Так оно сначала и было. А потом он сказал, что я ему все гонорары распугиваю, и подарил Полозову. За пять долларов.

– А тот что, выгнал?

– Нет. – Муза напряглась и сбросила с плеча молот. – Я сама ушла. Он еще и о наркоманах писать начал. И хотел, чтобы я эту гадость пробовала. А потом, стыдно сказать, чтоб с каждым…

– Понятно, – Махонин украдкой огляделся. Никого из соседей пока видно не было. – И что теперь?

– Да вот тебя жду.

– Зачем? – удивился Махонин.

– Хочу обратно.

– Ты что! – Махонин замахал руками. – У меня жена, знаешь, какая ревнивая.

– Так я же невидимой буду.

– Не поможет. Все равно унюхает. – Махонин сделал несколько шагов, надеясь, что муза его пропустит. Но та не сдвинулась. Только покрепче ухватилась за рукоять молота, и Махонин сразу остановился.

– Да не могу я тебя взять! – взмолился он. – Квартира маленькая, пай не выплачен, а тут еще машину надо покупать.

– Ну и что? – удивилась муза. – Вот и купишь.

– Ну да, купишь с тобой, – пробормотал Махонин. – С тобой только голодухи дождаться можно. Что я, не помню. Пишешь, пишешь, как проклятый, приносишь в издательство – а тебе шиш.

– Что? – не расслышав, переспросила муза.

– Жизнь, говорю, пошла тяжелая, – громко пожаловался Махонин. – Кругом сплошные происки. Что ни день, то сюрприз. Всюду завистники.

– Вот я тебе и буду помогать, – наивно обрадовалась муза.

"Поможешь ты, как же. Начнешь всякую дрянь на ухо шептать", – с нехорошим чувством подумал Махонин, а вслух смиренно сказал:

– Нет, не сможешь. Недостоин я тебя. Только время даром потратишь.

– Достоин! Достоин! – с жаром воскликнула муза и, отпустив молот, шагнула к Махонину.

– Нет! – Махонин попятился.

– Да! – муза настигла Махонина и нежно к себе прижала. – Да! Да! Да! – пылко повторила она.

– У-у, зараза, – пытаясь вырваться, с ненавистью прошипел Махонин.

– Да, милый, я твоя, – по-своему поняла его муза. Одной рукой она держала Махонина, а другой принялась нежно поглаживать его по голове. – Облысел, бедненький. Небось, про секс пишешь. Ну ничего, теперь я с тобой.

– Нет! – отчаянно рванулся Махонин и к собственному удивлению зачастил: – Тебе не верю я! Ты по рукам ходила, как путана!

– Что?! – муза пошатнулась и опустила руки.

– Да, да! – отскакивая от музы, патетически вскричал Махонин. – А Полозов прогнал тебя за блуд! – Он уличающе ткнул пальцем в сторону музы и тут же поперхнулся. Неподалеку стояла его соседка – жена известного критика и зубоскала Фигурина – и с большим интересом наблюдала за происходящим.

– Ты шутишь? – из глаз музы закапали большие слезы.

– Шучу, шучу, – краем глаза наблюдая за соседкой, поспешно сказал Махонин.

– Тогда пошли? – сразу успокоилась муза.

– Куда? – простонал Махонин.

– К тебе, – нежно улыбнулась ему муза и смущенно пояснила: – Застоялась я. Давно не вдохновляла.

– Застоялась, застоялась… – недовольным тоном повторил Махонин, лихорадочно о чем-то размышляя. – Ты что, лошадь, что ли?

– Аа, это все Полозов, – вновь погрустнела муза. – Он еще и в журнале "Коневодство" какое-то подхалтуривал. Вот я и набралась.

– Постой, постой! – осененный внезапной мыслью, вскричал Махонин. – Застоялась! Ты же, получается, жертва застоя!

– Твоя я жертва, – грустно укорила его муза.

– Без личностей, – отмахнулся Махонин и горячо продолжил: – Что же ты мне раньше-то не сказала. Да я тебя сейчас с таким человеком познакомлю – век меня благодарить будешь. Не человек, а титан! Он как раз мемуары пишет. Как был жертвой периода застоя. Ты ему вот так нужна! – Махонин схватил музу за руку и потащил к своему дому. – А ко мне в гости забегать будешь. Чайку попить, то да се. Когда жена на работе…