– Раз я уже пришла к тебе в гости, – продолжает лисица, – может быть, угостишь меня рамёном?

Намёк настолько очевидный, что Тэун давится воздухом и кашляет, пока лиса делает вид, что не понимает его смущения. Не остается сомнений, что она в курсе, к чему может привести рамён между мужчиной и женщиной в первом часу ночи, но, похоже, её не сильно заботят условности.

– Почему бы и нет, – отвечает Тэун, с трудом заставляя будто распухший язык ворочаться во рту.

Он наспех напяливает на себя домашние штаны. Пока кипит вода в кастрюле, лиса снимает с себя плащ, оставаясь в короткой юбке и наглухо застегнутом пиджаке в тон. Плащ кладёт на спинку кухонного стула, обходит комнату по кругу. Тэун включил свет, и теперь она смотрит на свой портрет, склонив голову.

– Непохожа, – говорит она в итоге и морщит нос.

Тэуну почти стыдно за свои корявые руки, но он отмалчивается, чтобы не ляпнуть какую-то глупость, над которой рыжая только посмеётся.

Не замечая пунцовых щёк детектива, лисица переходит к стоящим на книжной полке фотографиям в рамках.

Там фото с выпускного вечера, фото с поступления на службу, пара карточек со времён, когда он был студентом и вместе с Юнсу они из кожи вон лезли, чтобы понравиться преподавателям академии.

– Ты одинок, – заключает лиса, присаживаясь к столу, на котором Тэун уже раскладывает тарелки для рамёна и стаканы с водой. Его не удивляет подобный вывод – среди фотографий нет, по понятным причинам, ни его родителей, ни друзей. Кроме Юнсу и некоторых сослуживцев, Тэун почти ни с кем близко не общается. Не сходится характерами.

«Точнее, характером».

– Не у всех есть такие друзья, как ваши, – соглашается Тэун, но лисица на язвительное замечание про ённо никак не отвечает.

Она по-хозяйски накладывает себе лапши, до краёв заливает её бульоном. И раз она не продолжает его мысль, Тэун решает заговорить первым. В конце концов, пару ответов он заслужил.

– Так что это было, м? – спрашивает он, кивая в сторону почти высохшего пятна на ковре. Почему-то он думает, что от сбежавшего (оно же сбежало в какой-нибудь мир иной, так?) существа останется запах, и хорошо, что Тэун совсем не брезгливый.

Лиса прихлебывает прямо с краёв тарелки, шумно втягивает ртом лапшу, и весь её прежний надменный образ разбивается об эту реальность, в которой она сидит напротив Тэуна и с упоением ест, жмурясь от удовольствия.

– Ты знаешь историю, детектив Кван Тэун? – спрашивает она, вытирая рот тыльной стороной ладони.

– Которую её часть? Насколько мне известно, квемули в трактатах «Самгук Саги»[38] не упоминаются.

– О, – легкомысленно отмахивается лиса. – Не в тех, что предназначены для людей, естественно. Но в летописях потустороннего мира квемули и квисины частые герои.

Тэун кивает. Ясно. Есть история для людей, а есть – для мистических существ вроде ённо. Тогда другие персонажи сказок и мифов – тоже существуют? Шах и мат, Ли Юнсу!

Он хочет задать этот вопрос, но лиса его опережает:

– Токкэби, пульгасари[39] и другие духи, упоминания о которых остались только в сказках для детей. Все они населяют Корейскую Федерацию ещё с тех времен, когда она была Кочосоном[40].

В другое время Тэун решил бы, что сошёл с ума и в какой-нибудь больнице пустует его койка, но он сам видел квемуля, пятно от которого всё ещё держится на его же ковре в его же квартире, и лисьи хвосты у лисицы ему не почудились. Тэун с ума не сошёл. Значит, она говорит правду.

Лиса смотрит на него, не мигая, некоторое время, потом отодвигает в сторону опустевшую тарелку и склоняется над столом.

– А тебе не следует хотя бы удивиться, господин Кван?