Город был серым. Еще не растаял снег, снег тоже был серым – из-за многочисленных труб комбината. Его нужно модернизировать. Системы очистки никуда не годились. Я несла чушь, управляя прекрасным автомобилем, а Язгулов так внимательно меня слушал, словно я говорила нечто важное. Я отвыкла от того, что меня слушают. Напомнила себе – не влюбляйся, дура. Этого нам только не хватало.

– Вы славянка, – вдруг удивил меня Марат. – Вы Чернова Анна Михайловна. Но ваша внешность несколько не типичная. Не расскажете?

– Моя бабушка была якуткой, – неохотно ответила я. – Дед приехал сюда поднимать производство по направлению, она была юной студенткой…я похожа на неё немного. Скулами. Глаза только вот…

– Оленьи, – перебил Марат. – У вас оленьи глаза. Огромные, распахнутые. Только не карие, а черные.

Трубы комбината было видно с любой точки города, но сейчас мы вырвались на просторы степи и он показался перед нами черной громадиной цехов и труб, торчащих в небо.

– Комбинат, – с радостью перевела я тему. – Добро пожаловать.

Пожалуй, настояв на том, чтобы меня сопровождала эта девушка, я не прогадал. Она отлично знала город, хотя не изучить это захолустье за несколько лет было бы сложно. Она лихо водила и тонкие ее пальцы на руле лежали так уверенно, что я даже забыл, что с предубеждением отношусь к женщинам за рулём. К слову, больше никто нас не подрезал – джип явно был знаком местному населению и его сторонились. За городом Анна вдавила газ и лихо понеслась к комбинату, разбрызгивая грязь и лужи.

Самое главное – она отлично знала комбинат. Я не видел в ней и доли неуверенности. Она водила меня по цехам, говорила знаючи, а все люди, которые встречались на нашем пути здоровались, называя ее по имени-отчеству.

– В карьер поедем? – спросила она.

– Поедем, – кивнул я. – Но вы слишком лихо водите, можно, за рулём будет кто-нибудь другой?

Она рассмеялась и мне понравился ее смех. Она вся мне нравилась, эта полная противоречий девушка. Мы вышли в широко распахнутые ворота и я увидел карьер. Его было видно с самолёта, но прилетел я вчера уже в потемках. Огромная яма, которую рыли уже пятьдесят лет, впечатляла размахом и глубиной.

– Сергей! – крикнула она, пытаясь перекричать шум. – Сергей, отвезете в карьер меня и большого гостя из Москвы?

– Да, Анна Михайловна!

Меня поразило и то, что она знает многих рабочих по имени и то, что с готовностью полезла первая в кабину огромного грузовика. Оттуда уже, сверху вниз посмотрела на меня вопросительно.

– Ну?

Я полез. В кабине пахло пылью и машинным маслом. Водитель, мужчина лет сорока вел машину уверенно. Я не боялся летать, вроде не боялся высоты, но спускаться на дно карьера по насыпной дороге было до жути страшно. Анна же была спокойна, а ведь стоит только чуть съехать и машину понесет по гравию вниз…

– Каску наденьте, – сказала Анна, словно каска бы спасла.

Через два часа мы вынырнули из ада – я был уверен, что будь на земле ад, он был именно в этой огромной, ревущей моторами техники яме, и мы вернулись на сам комбинат. Здесь велась сортировка и обработка добытого из-под земли.

– Все явно ветшает, – резюмировал я. – Давайте уйдем чуть в сторону, чтобы я оценил масштабы.

Потому что вели меня явно проторённой и подготовленной тропой. Я свернул в сторону, посмотрел в небо, сизое от дыма заводских труб, остановился у одной из гигантских цистерн, предназначенных для хранения жидких отходов. Ею явно уже лет двадцать не пользовались. Сбоку виделась дверь, заперта на засов и явно уже не герметичная. Я с силой потянул на себя засов и шагнул внутрь.