Но эМ к этому моменту взяла себя в руки, успокоилась и заявила:

– Истина состоит с том, что на самом деле эта игра почему-то называется «картошка».

– Кар… тош… – продолжал трястись СУЩЬ.

Девушка разозлилась:

– Ну, модернизировали. Ну и что? Слепили из двух вселенных одну. Мир вашего ученика был очень мрачным! Мы его улучшили! Что такого? Всё же закончилось хорошо.

Просто во время игры один мир столкнулся с другим. И они внезапно объединились – модернизировались. Ни эМ, ни «малыши» этого не хотели. Всё произошло случайно.

Наставник неожиданно стал серьёзным.

– Чужой мир нельзя изменить без разрешения творца, цыплятки. Невозможно самопроизвольное объединение вселенных! Точнее, это осуществимо, если демург ослаблен. Меня насторожило то, что у вас получилось. Это значит, что с моим учеником что-то произошло. Я подозреваю преступление. Или действие очень близкое к нему.

– Как это: ослаблен? – удивилась эМ. – Разве так бывает?

СУЩЬ засопел и внезапно заорал:

– Хватит уже теории! Всё узнаете в своё время. Лучше наблюдайте за миром внимательнее!

Замковый кот Бэзил с интересом смотрел на симпатичную полосатую кошечку.

Иннокентий не испугался. Псих жены, естественно, оставался непонятным, но ничего необычного в самих трансформирующих превращениях не было. Ему, конечно, подобное волшебство недоступно, но ведь он и не природная ведьма, рождённая в изначальном мире. Мелкая дисперсия флюидов Иннокентия вообще не позволяла признать его ведьмой по последней классификации. Хотя по сути деятельности он выполнял обязанности обычной болтун-ведьмы. И у него это здорово получалось! Во всяком случае, когда он слюбливал Ирэн и Козлика, оборотня, воспитанного специально для сожительства в браке, то на преодоление ШИЗ-барьера своей старинной знакомой и подруги жены ему потребовалось минут сорок. Воля Козлика значения не имела, он был специально сформированным существом. А вот короткий срок сопротивления навязываемой любви для действующей статус-ведьмы, по сути – управленца, у которой болтун-способности должны быть развиты гипертрофированно, это был позор и большая тайна Ирэн. Хотя Ульянке Иннокентий, конечно же, об этом рассказал.

– Почему кошечка, мама? – продолжала допрос Виллина. – Чем папа так провинился?

– Где кошечка? – в комнату ворвалась Э-Виллина, младшая доченька.

Иннокентий, осваиваясь в зверином теле, уже частично сбросил лежащую на нём одежду.

– Ой, какая милашка! Обож-жаю! А почему папины вещи валяются посреди комнаты? Вот же его штаны, майка! Вилка, почему дом за порядком не следит? Ой, и очки здесь… У-у-у, му-муся! Зачем ты залезла в папину одежду?

Вилка! Доброе, смешное прозвище. Так звали Виллину домашние. А вот младшая дочь именовалась звонко и торжественно – Эвилла, с одной или двумя «л» в зависимости от настроения.

Э-Виллина болтала без остановки. Казалось, что она готова расплескаться заботливым озерцом вокруг неизвестной кошечки.

– Кажется, я псих-ханула, девочки, – запинаясь, произнесла Ульянка. – Простите…

– И на сколько это теперь? – уточнила въедливая Виллина.

– На полчаса обычно хватает… моих способностей.

Ульянка растерянно хлопала глазами. Сил не осталось никаких. Голова не соображала.

– Сейчас, наверное, сильнее, – добавила она. – Может быть, час.

Иннокентий с гордостью подумал, что точно – час! Уверенно так у Ульянки это действие получилось! Не то что в молодости, на экзамене в институте, когда она и на десять минут едва могла превратить любимого в заданную живую субстанцию. И ведь это при полном доверии, где нет необходимости преодолевать ШИЗ-барьер. Это было их тайной! Они завязали снятие всех естественных препятствий на чувства друг к другу. Официальная теория магии утверждала, что это невозможно, что это мистика. Но в некоторых вопросах Иннокентий был ничуть не менее хулиганом, чем Ульянка. У неё, как у природной ведьмы, был полный доступ в библиотеку, даже к самым запретным, мистическим книгам. В них они и вычитали про такую возможность. Прочность ШИЗ-барьера Ульянки Иннокентий не проверял никогда, но про себя знал совершенно точно, что стоило ему лишь представить её серые полупрозрачные глаза, смешную гармошку губ, за которыми угадывались упрямые острые костяные прямоугольнички неправильной формы, как его барьер растворялся, исчезал, делая его обычным драконом, которые и составляли большинство населения. Хотя надо сказать, что возможности Иннокентия к сопротивлению магии были невелики. За исключением, конечно, болтун-способностей.