Домой я возвращаюсь подавленным. Возможно, было бы проще сказать Ярославу спасибо, и сейчас я не чувствовал бы этой тяжести в груди?

У дома толпа детей, они что-то живо обсуждают. Проходя мимо, краем уха слышу:

– Ты будешь Гимли, а ты – Фродо, я буду Леголасом! – заявляет мальчик в шапке с огромным желтым помпоном. – Ты – Мерри, а ты – Пиппин…

– Не хочу быть Пиппином! – капризничает девочка со светлыми косичками, одетая в розовую куртку. – Я хочу быть Гендальфом!

– Ну хорошо, будь Гендальфом. Тогда Пиппина у нас не будет… А вон та куча у нас – Мордор, туда мы понесем кольцо!

– Мне не нравится это кольцо! – недовольно заявляет мальчик с деревянным мечом в руке. – Оно не похоже. На настоящем не было никаких зеленых камней!

Стоп! Не слишком ли много колец? Еще и с зеленым камнем? Подхожу к детям:

– Ребят, а можно посмотреть на ваше кольцо?

Леголас прячет руку за спиной.

– А зачем тебе?

– У меня мама на днях потеряла кольцо. Переживает сильно. Вот хочу посмотреть, не оно ли.

– Как оно выглядело? – Леголас не спешит показывать находку.

– Желтое, с зеленым камнем, – говорю я, избегая слов «золото» и «изумруд». А то дети смекнут, что его можно выгодно продать.

– Дорогое? – спрашивает девочка-Гендальф.

– Да нет, пластмасска с рынка…

– Я же говори-ил, дурацкое оно, – разочарованно протягивает мальчик с мечом. – Непохожее. Еще и пластмасса.

Леголас нехотя протягивает руку, разжимает пальцы. На его ладони кольцо точь-в-точь из описания Катерины Николаевны.

– Это оно! – Я тянусь его забрать, но Леголас снова сжимает пальцы:

– Сто рублей!

– Чего? – возмущаюсь я. – Да этой безделушке цена двадцать рублей максимум!

– Ну тогда пусть твоя мама себе новое купит! – Леголас смотрит на меня как-то подозрительно. Кажется, понял, что я вру.

– Так она и сделает. Не так оно ей и нужно… – пожимаю плечами и разворачиваюсь. Стараюсь выглядеть как можно равнодушнее.

– Эй! А тарзанку нам починишь? – летит мне в спину.

Оборачиваюсь:

– Легко.

И вот за домом я с тоской смотрю на высокую сосну. Рядом валяется канат с большим узлом на конце; недалеко громоздится куча снега – наверное, в нее дети прыгают с тарзанки. За лазание по канату на физре я всегда получаю двойки и отменную порцию насмешек; спорт вообще не мой конек. Но на что только не пойдешь ради своей цели.

Ствол сосны покрыт редкими обрубками сучьев. Первый полноценный сук – только на высоте пяти метров. На нем висит обрывок перетершегося каната. Туда мне и предстоит забраться, чтобы вернуть тарзанку на место.

С первого подхода обрубок под ногой ломается, я падаю на землю и больно бьюсь пятой точкой. Второй подход дается тяжелее: мышцы, непривычные к нагрузкам, горят и дрожат от натуги. Зато я залезаю выше, чем в первый раз. Дальше беда – между сучьями слишком большое расстояние. Мне приходится обнять дерево и ползти по нему вверх.

Дети внизу хохочут. Я злюсь. На высоте метров двух, нащупав короткий сук, осторожно ставлю на него ногу. Убедившись, что он крепкий, переношу вес… Поскальзываюсь и лечу вниз. Приземляюсь на ноги, но больно отбиваю ступни. Третий раз лезть не рискую. Смотрю на канат, на сук, размышляю… И меня осеняет!

Я притаскиваю из дома ножницы и бельевую веревку – она будет дополнительной и временной. Отмеряю нужную длину, отрезаю, беру оторвавшийся кусок каната и делаю на одном его конце крепкую петлю, а другой его конец – тот, который с узлом, – соединяю с бельевой веревкой. К концу последней привязываю палку для утяжеления. Хорошенько размахиваюсь и бросаю палку вверх, стараясь перекинуть через сук.

С четвертой попытки это удается. И вот канат вместе с веревкой переброшены через сук так, чтобы до обоих концов можно было дотянуться: для этого я и удлинил конструкцию. Теперь я протягиваю один конец каната через петлю на другом конце и тяну на себя. Петля убегает к самому верху и крепится к суку. Другая часть каната сползает вниз. И вот у меня в руках узелок, соединяющий канат с веревкой. Я отвязываю ее. Тарзанка готова.