Я рассказываю ей о своем открытии.

– Ого! – Ксюша округляет глаза. – Я знала, что Антон ходит к репетитору, но не знала, к кому именно.

– Это не просто «Ого», а «Ого» в степени гугол, – говорю я с достоинством, чувствуя себя так, будто открыл Южный полюс.

– А чему ты радуешься? У тебя же нет денег к ней ходить.

– Я не радуюсь. Я вдохновлен. Она именно тот человек, который мне нужен.

Ксюша непонимающе смотрит на меня:

– Как ты собираешься к ней ходить, если не сможешь оплачивать обучение?

– Уверен, что она может поднатаскать меня бесплатно, – гордо улыбаюсь я. – Надо просто ее разжалобить и понравиться ей. И тогда она согласится позаниматься со мной по-дружески.

Но теперь Ксюша смотрит на меня так, словно я сказал самую большую глупость:

– Ты? Разжалобишь ее? Понравишься ей? Мы сейчас про тебя говорим или про какого-то другого человека?

Мрачнею. Ну да, у меня на генетическом уровне не заложена способность кому-то нравиться.

– Знаю. В этом самая большая проблема. Но думаю, ее решить легче, чем 8000 задач. И в этом мне поможешь ты.

– Я?!

– Ты мисс Обаяшка, и тебя все любят. Вот и дай мне уроки, как нравиться людям!

Ксюша с тоской качает головой:

– Это практически безнадежно.

– Я буду очень стараться, – обещаю я и в доказательство улыбаюсь – впервые за очень и очень долгое время.

Думаю, улыбка от неопытности выходит кривой и ужасно нелепой. Мышцы лица сразу сводит, они начинают дрожать, а Ксюша прыскает со смеху.

Мама меня достала этим своим контролем.

Ей ежеминутно надо знать, где я, что со мной. Дома даже не уединишься, все палит. Сижу ли я в своей комнате или в ванной, она постоянно проверяет. Нет, не вламывается, просто тихо подходит к двери и прислушивается. Я вижу тень в проеме. Она может так стоять долго, пока не убедится: я здесь, я живой. Сто раз говорил ей так не делать – без толку.

Не успеваю я прийти в школу, как она звонит: нормально добрался? Ничего не случилось? Ей нужно контролировать все: как я одеваюсь, чем занимаюсь, что ем. Была бы ее воля, она бы и мысли мои контролировала. Видно, что она очень хочет проникнуть в мою голову, узнать, что там происходит, и навести свой порядок.

В нашей квартире словно снимают шоу «Идеальная семья». Тут всегда чисто и опрятно, каждая вещь на своем месте. Если что тронешь и переставишь, это тут же возвращается обратно. Каждый день все здесь выглядит как на одном и том же снимке. Все пастельное, аккуратное, скромное. Ничего лишнего. Прямо гнездышко престарелой пары. Сколько я ни бодался с мамой по поводу того, что хотя бы моя комната – это моя территория и на нее домашние порядки не распространяются, все без толку.

Я упрямо расшвыриваю по комнате вещи. Но мама снова и снова принимается за уборку. Я ругаюсь, требую, чтобы не заходила ко мне без разрешения, а она повторяет: пока я живу в ее доме, здесь все будет по ее правилам. Затем уже мягче добавляет, что правила созданы исключительно для моего блага и комфорта. Но по факту выходит наоборот. Мне не нравится, когда шастают по моей комнате, копаются в шкафах. От мамы не скроешь ни одну вещь, она все найдет и пристроит на «свое» место. Ей надо, чтобы на полках тетради стояли перед учебниками, чтобы в ящике с нижним бельем носки лежали слева, а трусы – справа, аккуратной стопкой, обязательно сложенные четыре раза. А мне нравится, чтобы все было перемешано – трусы с носками, пусть еще и с футболками. Когда я злюсь, а злюсь я часто, я специально навожу в комоде хаос. Но стоит мне уйти из дома – как в комоде снова воцаряется чужой порядок.

Вроде это моя комната, а ощущение, что я бесконечно живу в гостях.