Дверь с грохотом распахивается, и влетает Леон. Волосы взъерошены, рубашка нараспашку. Его тяжелое дыхание и напряженный взгляд говорят о том, что он примчался сюда в спешке.

– Какого хрена тут творится?" – рычит он своим басом, оглядывая комнату.

Его голос эхом отражается от стен, заставляя меня вздрогнуть. Леон переводит взгляд с меня на Аврору и обратно. Его глаза сужаются, брови хмурятся.

– Да ничего особенного, твоя сестрёнка опять выделывается, – фыркает Аврора, небрежно поправляя свои идеальные локоны.

– Мелисса, ну ты чего начинаешь? – Леон тянется ко мне, но я резко отшатываюсь, чувствуя, как внутри все сжимается.

Внутри всё переворачивается – он снова на её стороне. Чувство предательства накрывает меня с головой.

– Ну конечно, ты ж всегда за неё горой! – выпаливаю, не в силах сдержать эмоции, голос дрожит от обиды и гнева. – Тебе и в голову не приходит, каково мне тут!

Глаза предательски щиплет, но я изо всех сил сдерживаю слезы. Глубоко вдыхаю, пытаясь собраться, и резко разворачиваюсь, направляясь к лестнице. Каждый шаг отдается эхом в гулкой тишине.

– Мелисса, стой! – доносится сзади голос Леона.

Замираю, но не оборачиваюсь. Не хочу, чтобы он видел мои зарёванные глаза. Слышу его быстрые шаги, а потом чувствую, как его сильные руки обвивают мою талию, прижимая к груди.

– Прости, принцесса, – шепчет на ухо, обжигая дыханием.

Стою как истукан, не в силах пошевелиться.

– Мелисса, давай поговорим, – просит он с тревогой, поглаживая меня по плечу.

– О чём говорить? – выдавливаю, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. – Ты уже всё решил, встав на сторону Авроры. Она же твоя мать, а я так…

– Нет, ты не так поняла, – быстро возражает он, разворачивая меня к себе. Его глаза ищут мой взгляд. – Я люблю тебя и хочу поддержать. Но нельзя и Аврору обижать, она тоже семья.

– Семья? – усмехаюсь горько, внутри все сжимается от боли. – Мою настоящую семью у меня отняли. Друзей лишили. Я тут как в тюрьме, меня никуда не выпускают.

Вижу, как в его глазах мелькает боль и сочувствие. Он крепче сжимает мои плечи, словно боясь, что я исчезну.

– Если бы я мог… Я бы всё сделал, чтобы помочь, – в его голосе сочувствие смешивается с беспомощностью. – Хочешь, уговорю отца отпустить тебя со мной погулять?

Качаю головой, высвобождаясь из его объятий. Холодный воздух обдает кожу там, где только что были его руки.

– Спасибо, но прогулка ничего не изменит, – отвечаю, скрестив руки на груди. – Проблема не в этом.

Леон хмурится, глядя на меня с болью.

– Я понимаю, как тебе тяжело, – говорит он, делая шаг ко мне. Его голос звучит мягко, почти умоляюще. – Но прошу, не отталкивай меня. Я хочу быть рядом и поддерживать.

Снова мотаю головой. В горле ком, еле могу говорить.

– Не думаю, что кто-то сейчас в состоянии мне помочь, – выдавливаю через силу, голос предательски дрожит.

– Не говори так, – Леон опять пытается приблизиться, но я отступаю к стене, чувствуя спиной холодный камень. – У тебя есть мы с Лукой. Ты не одна.

Невесело усмехаюсь, ощущая горечь во рту.

– Давай посмотрим правде в глаза, – говорю, глядя на него. – Мы живём под одной крышей, но мы не семья. Не та, что мне нужна. Я тут чужая, лишняя.

– Не неси чушь! – он сжимает кулаки, лицо искажается гневом. – Как ты можешь быть лишней?

– Может, по крови мы и родня, но не по духу, – отвечаю, чувствуя, как подступают слёзы. Голос срывается на шепот. – Извини, но я хочу побыть одна. Прогулки и разговоры ничего не изменят.

Не дожидаясь ответа, разворачиваюсь и почти бегу по коридору в свою комнату. Слышу, как Леон зовет меня, но не останавливаюсь. Захлопываю дверь, поворачиваю ключ и прислоняюсь спиной.