— Отчего-то спазм подкатил к горлу. Честное слово, затошнило. Как тогда, когда траванулся магазинной селедкой. Но сегодня-то я еще не завтракал. Чудеса… — проворчал я сдавленно, но никто не обратил на меня внимания.

— Ну, конечно, правнучка, — с запозданием повторил Тимошка за Алисой.

— А что это я сейчас наблюдаю? Неужели брачные танцы хохлатого питохуя?.. Вон, — я указал, когда на мне скрестились два недовольных взгляда. — Не видите? Да вон же, Лисенок, — я подошел к девчонке, повернул ее к раскидистому ореху и ткнул пальцем куда-то в крону.

— Я же просила, — фыркнула она, передергивая плечами и сбрасывая мои руки. — Лисенок только для друзей.

— Зря не стала смотреть, — я отряхнул ладони. — Красиво танцует. Явно хочет оплодотворить яйца самочки.

— Фу, — высказалась Алиса и зашагала к дому. — Я позову бабулю, — пояснила она свой уход.

Согласен. Перегнул. Самому от себя противно. Веду себя хуже Тимы, который просто стоит и, не стесняясь, пускает слюни на блондинистую. И если объективно — шансов у него в разы больше. Примерно одна возрастная категория, да и любовь к модным шмоткам. Алиса с Айболитом даже смотрятся гармонично рядом друг с другом. Как те, что делают семейные фотосессии и одеваются для этого в гармонирующую одежду.

И тут я второй раз за день откровенно завис. А какая, к лешему, разница, что обо мне думает блондинистая?.. Моя работа простая. Если Алиса соберется в город — не позволить уехать и сообщить об этом ее отцу. Если же кто-то наведается к нам… то действовать по обстоятельствам.

— Василия… кастрировать…

Собственное имя, произнесенное Тимой, и вывело меня из дум.

— Мария Ивановна, вы все еще не надумали кастрировать кота?

Как знал, что узкие джинсы до добра не доводят, не стал брать, хоть и модные.

— Да бог с вами, Тимофей Андреевич, — старушка натурально ужаснулась. — Лишать котика радости. И не уговаривайте.

— А зря бабуль. Меньше грязи домой носить будет. Метить перестанет, а то запах такой у входа, — девчонка сморщила носик и помахала ладошкой. — Да и Василий, наверное, уж всех деревенских кошечек оплодотворил. И котят наделал. Любят деревенские кошечки вот таких, — она указала на кота, но почему-то казалось, что сейчас речь шла именно обо мне. — Вот таких… — повторила, подбирая слова. — Матерых, крупных, напористых, э-э-э, вонючих… Я бы кастрировала! — закончила речь и зыркнула на меня победно.

— Ну нет! Не дам мучить животину за просто так, — высказалась старушка.

Вот спасибо тебе, Марь Иванна.

Ощущение было такое, что это моя судьба сейчас решалась.

— Ну как хотите, — заговорил Тимошка. — Так что вы меня звали, Мария Ивановна? Что случилось?

— Так это ж вчера было, милок, — старушка поправила платок. — Зашла яйца собрать, а там несушка стоит, к забору прижалась. Явно помирать собралась. Ну, я ей быстренько клюв открыла и водочки ложку влила.

Кто бы мне водочки влил в клюв… Я бы не отказался.

— Марь Иванна, я пойду. Дела.

— Иди, Васенька. Иди. Спасибо тебе, — отозвалась она, ласково улыбнувшись.

— Да не за что, — ответил я, стараясь не прислушиваться к продолжившемуся разговору. И чувство внутри такое было… неприятное. Настроение отчего-то портилось, скотство в душе просыпалось. От голода, что ли?..

Позавтракал плотно, и легче сразу стало. Тимошка в своих лосинах джинсовых больше не бесил, и блондинистая забавной казалась. А когда добрался до поля, так вообще все глупости из головы вылетели.

Вернулся домой с закатом. Ноги, руки как чужие. Поесть бы и в кровать упасть. Тут еще пес под ногами крутился. Выпрашивал ужин.

— Знаешь, друг, — я снял с плиты кастрюлю, оттесняя Полкана бедром. — А поделись ты со мной ужином. Ты ж питаешься лучше меня, — открыл крышку и вытащил кусок вареного говяжьего сердца. — Однозначно тебе жирно так жрать, — засыпал в бульон крупу. — Жди. Готовится.