После ужина отправляемся на прогулку по центральной улице. Холодно, не очень многолюдно. Глупость несусветная. Где это видано, чтобы жених с невестой за день до свадьбы прогуливались под ручку по холоду вместо того, чтобы кувыркаться в тёплой постели?

- Лисичка, поехали ко мне, – шепчу на ухо, обхватив её за талию. – Я соскучился.

- Витя, у нас по сценарию сегодня только совместный променад. О поездке к тебе – ни слова.

- А давай добавим.

- Не-а, Штейнберг сказал: никакой самодеятельности.

Вредина. Сто процентов мстит. То ли за вчерашнее, то ли за то, что бросил её три года назад. Надо бы каких-то игрушек мелкой купить – может, попустит.

- Ничего, послезавтра у нас будет брачная ночь, никуда ты от меня не денешься, – грожусь с улыбкой, уверенный, что дожму Лисицу.

- Губу закатай! У нас фиктивный брак, никакого интима.

- Даже не мечтай, – шепчу в самое ухо.

Меня не на шутку штормит от этой девицы. Вынужден признать, что терял от неё голову даже когда она была совсем зелёной малолеткой. Теперь же Олеся очень повзрослела, стала другой, ещё более привлекательной и соблазнительной. И хотя разница в возрасте между нами не изменилась, ощущается она совсем иначе.

- Лисичка, а зачем ты номер телефона поменяла? Пряталась от кого-то? – задаю вопрос, который давно не даёт мне покоя. – Я приезжал, пытался с тобой связаться.

- Ни от кого не пряталась. Всё куда прозаичнее – у меня сумочку украли. В тот же день, когда ты уехал. А в ней было всё: документы, билет, деньги и телефон. Римма отдала мне свой старый смартфон, а симку другую покупать пришлось – без паспорта её не восстановить. Потом уже не стала заморачиваться.

- Так деньги с карты не ты снимала?

- Не я. Я даже посмотреть, сколько там было, не успела.

- Пин-код там же, в сумочке, был?

- Угу.

- Ох… А головой подумать? То-то я удивился, зачем ты сняла всю наличку перед самой посадкой в поезд. Слушай, получается, ты осталась и без денег, и без документов?

- Без всего вообще. Зато с полным чемоданом барахла, – смеётся. – Страшно было – жуть. На улице темнело, а я не имела ни малейшего представления, куда идти, у кого просить помощи и что делать.

- И как выкрутилась?

- Римму встретила. Может, помнишь, возле вокзала была пекарня «Ватрушка»? Это была её. Она меня взяла на работу, поселила в подсобке. А потом постепенно мы с тортами стали раскручиваться, доходы выросли, Римма открыла кафе, а мы с Иришкой, наконец, перебрались на съёмную квартиру.

- Что ж ты со мной не связалась, когда у тебя всё украли?

- С тобой? Даже мысли не возникло. Ты дал понять, чтобы я тебя больше не беспокоила. А я, может, и глупой была, но не настолько, чтобы не понимать, что напоминать о себе не стоит.

- Ну и зря.

Не знаю, как бы я отреагировал тогда. Но хочется верить, не как совсем бездушный эгоист.

Всё время на языке крутится вопрос об отце Иришки, но задать его не решаюсь. Я сам её бросил, и это не моё дело, с кем она была потом. Только мысль, что она так легко забыла меня, бьёт по самолюбию и почему-то очень неприятно царапает внутри.

На следующий день мой дом превращается в проходной двор: в срочном порядке одну из комнат переоборудуют под детскую. Поскольку всё делается в спешке, то планируется только переклеить обои, заменить занавески и, естественно, смонтировать детскую мебель. Туда-сюда бегает дизайнер, ругаются рабочие. Стук, вой дрели и электроотвёртки, мат. И это не говоря уже о грязи на полу через всю прихожую. Дурдом!

Сбегаю оттуда в офис Штейнберга в надежде сохранить нервы и провести время с пользой. Но и там покоя нет – офис похож на улей с броуновским движением. Все снуют туда-сюда, постоянно задают какие-то вопросы и требуют ответов. Очень тяжело сосредоточиться в такой обстановке.