В Аэроне меня были очень рады видеть живой. И меня начали расспрашивать о случившемся как единственного вернувшегося после встречи с этим вампиром.

Я рассказала мадам Дэлрум и профессорам, что произошло в лесу. Также мне не удалось утаить и то условие, которое парень мне задал.

– То есть, ты не знаешь, что он захочет, если выиграет? – в недоумении переспросила мадам Дэлрум, явно не ожидавшая услышать то, что я согласилась.

– Все верно, – кратко ответила я.

«Чем я думала, когда соглашалась?» – переосмыслив сегодняшний бой, думала я.

– Что он ещё говорил? – быстро вмешался профессор Элот.

– Ничего, что связано с ним. Только про завтрашнюю встречу.

– Она точно будет завтра? – с недоверием спросила директриса, которая после изменения времени сегодня уже не верила его словам, как и я сама.

– Точно.

– Ступай к доктору. Отдохни хорошенько перед этим, – велела мадам Дэлрум. – Профессора, можете быть свободны.

Я вышла из кабинета и направилась в медбашню к доктору. Спускаться мне пришлось не спеша и держась за стену, стараясь как можно меньше тревожить ногу. Над глазом рана тоже была не лучше. Кровь продолжала течь ручьем, уже добравшись до самого подбородка.

Мистер Брукс мне нанес девять швов на бедро, а рану около глаза мы решили не зашивать, потому что она в этом не нуждалась.

Когда швы были наложены, мне на ногу намазали какую-то лечащую мазь феи травницы, чтобы завтра я смогла вновь вступить в бой с волчонком.

– Кто ж тебя на этот раз так побил? – спросил мистер Брукс, пока мыл руки после мази.

Доктора уже не удивляло мое присутствие здесь с новыми ранениями. Именно мистер Брукс зашил каждое. И он присматривал за моим здоровьем на протяжении всего обучения в Аэроне.

– На задание сходила, – с невинным голосом ответила я, пытаясь пошутить, но это обернулось мне легкой болью.

– Я намазал тебе мазь. Полежи так час. Но учти шрам все равно останется. И под бровью тоже, – будто впервые, сказал мне мистер Брукс.

В ответ я лишь бессильно кивнула и поправила лед, лежащий на моей ране около глаза. А доктор Брукс, который был последний в медбашне, тоже оставил меня одну.

– Как себя чувствуешь, Фоуз? – послышался голос Эвелин, которая принесла мне обед, гречку с яичницей.

– Нормально. Бывало и хуже, – в шутку сказала я, выдавив из себя глупую ухмылку.

– Я рада, что ты вернулась, но мне очень не нравиться, что ты решилась на такое условие, – с беспокойством сказала она. Эвелин села напротив меня и начала меня отчитывать. Она искренне переживала за меня, поэтому иногда я даже забывала, что она не была моей старшей сестрой. – Объясни мне пожалуйста, зачем ты согласилась на эту неизвестность?

– Я не могла сказать «нет», тогда бы мне же было хуже. Я могла вообще сегодня не вернуться.

– А другое условие поставить?

– Оно могло быть хуже этого. Это лучше, чем то, что он предложил мальчикам.

– А что он им предложил?

– Только один раунд, остальное не знаю. Он, наверное, сохранил им жизнь, раз он мне не поставил условие про мою смерть, значит, и парням тоже. Но, где их души, знает один Рейзен.

– Пожалуйста не дай ему выиграть. И, если твоя теория верна, то найди мальчиков, – с этими словами Эвелин встала и пошла на занятия, а я осталась одна в медбашне и принялась за свой обед, из которого съела только гречку.

Я лежала на кушетке и ждала пока пройдет этот эдов час. И все это время волчонок почему-то не выходил из моей головы. И меня это бесило, я пыталась представить, как он выглядел без маски, кем был в Алтее и почему не сказал вторую часть условия.

И с каждой мыслью о нем я ненавидела себя за то, что думаю о нем, а его из-за того, что поселился у меня в голове и, видно, ему нравилось там быть, в моих мыслях. Без остановки.