Мои слова ранили маму острее самого остро заточенного клинка, прямо в сердце. Она резко подняла копыто и дала мне пощечину.

– Маленькая дрянь, ты даже не знаешь, о чём говоришь, – процедила она сквозь зубы. – Твой любимый папочка, – она сорвалась на крик, – ИЗНАСИЛОВАЛ МЕНЯ! А ты всего лишь побочный эффект его плотских утех!

Я остолбенела. Новое откровение матери, вырвавшееся только что их её рта, повергло меня в шок.

«Я зачата насильно? Поэтому мама так ненавидит меня? Она не хотела ребенка, а отец заставил её. Я напомнила ей о том дне, что она изо всех сил старалась его забыть?»

В моей голове роились тысячи вопросов, но их поток прервал истерический смех. Моя мать держалась копытом за стол и, кажется, была не в себе. Наш сегодняшний разговор заставил её всё вспомнить и заново пережить. И в этом была виновата я. Я хотела подойти к ней, но она не позволила, остановив жестом копыта.

– Иди… в… свою… комнату… Живо! – строго сказала она, затем добавила: – И не слова отцу!

Я кивнула и молча вышла из кухни, где царила такая негативная атмосфера. Скоро должна вернуться Ника, и мама придёт в себя. А когда с работы придет отец, всё вернётся в норму. Или только относительную норму. Потому что что-то подсказывало мне, что так, как было, уже не будет никогда.

Когда я поднялась наверх, то почувствовала, как по щекам заструились солёные слезы. Я дала им волю и, не в силах больше сдерживаться, прыгнула на кровать, уткнулась в подушку и зарыдала. Воздуха не хватало, с каждым выдохом его становилась всё меньше и меньше. Я зашлась в истерике.

Мой маленький хрупкий мирок только что был окончательно уничтожен. И кем? Самым родным и близким человеком – мамой.

Внизу раздался звонок. Я прислушалась. Кажется, вернулась моя старшая сестра. Хотя я могла и ошибаться. Всё-таки я не видела через стенку…

– Мамочка, я дома, послышался из прихожей голос Ники. Нет, всё-таки сестра – я усмехнулась. Сейчас побежит утешать Кейлу, как только увидит в каком она состоянии.

Слёзы как-то незаметно высохли и на ресницах не осталось влаги. Я села на край кровати и решила дождаться отца. Он скоро вернется, я уверена. Неожиданно, моего плеча коснулась чье-то копыто. Я подняла голову и встретилась со взглядом огненных глаз. Рядом со мной стоял папа. Единственный пони во всей семье, которого я любила и который отвечал мне тем же.

– Фина, – он погладил меня по гриве. – Всё в порядке?

Он выглядел обеспокоенным. Конечно, больше всего на свете мне сейчас хотелось выговориться, поплакать, уткнувшись в его шкуру, но я не могла рассказать отцу о случившемся. Легче никому бы не стало. Поэтому я в который раз проглотила обиду и, улыбнувшись, произнесла.

– Да, всё в порядке, пап.

Фальшивая улыбка, которую я «надевала» каждый раз, сработала безотказно. Отец поверил и мягко улыбнулся. Смотря на его улыбку, мне хотелось заплакать, но я заставляла себя сдерживаться.

– Афин, я тут нашел кое-что, – он протянул мне мою помятую брошюрку о конкурсе талантов и прежде, чем я успела что-либо ответить, добавил:

– Мама против, а я – нет. Не губи свой талант. Развивай его. Это твой шанс. Не вздумай его упустить.

Я кивнула, и он вышел из комнаты.

Я внимательно посмотрела на листок, что был у меня в копытах. Заголовок гласил: «Мы ищем талантливых жеребят! В нашем конкурсе может принять участие каждый жеребенок любого возраста.» Когда я дочитала до номинаций и нашла среди них вокал, то быстро подбежала к серванту и принялась там рыться. Да, просто идеально. Я провела копытом по папке. Эта песня просто обязана стать моим триумфом.