Это я узнал во время обеда.

Обед – с большой буквы – проходил в Обеденном Зале, напоминавшем трапезную в Сергиеве Посаде. Находилось в нем около сотни человек. Несколько больших, длинных столов вдоль, а поперек – главный, за которым сидит хозяин – когда он в Замке. За этим столом – самые почетные места. И мое место было именно за этим столом, по левую руку от наиглавнейшего места, принадлежащего господину Романову и сегодня пустующему (такой вот этикет). Правда, от пустого места меня отделяли три человека – управляющий, и двое неизвестных. Неизвестными, они, впрочем, оставались недолго. Лично я их прежде не знал, но много слышал о каждом. Первый, Андрей Иванович Соколов, из российских подданных единственный за последние сто лет был удостоен Нобелевской премии по медицине – и отказался её получать. Второй, Петр Аркадьевич Юмашев, доктор физико-математических наук, прославился теорией нелинейного времени: он считал – и приводил в подтверждение математические формулы – что время удлиняется по нарастающей, и сегодняшний день равен неделе пятнадцатого века и году времен фараонов, а вся история жизни на Земле по нынешним часам заняла едва ли более десяти тысяч лет. Его коллеги теорию приняли в штыки, но журналисты любили рассуждать о «времени по Юмашеву». Уже по левую руку от меня сидело еще трое, все – геофизики, доктора наук, один из Франции, другой из Польши и третий наш, из Новосибирска. По правую руку от пустующего места г. Романова сидели тоже семь человек, но из них я знал только двоих, лечащего врача Вики и начальника охраны Замка – тот устроился на самом краю.

За обедом (восемь перемен блюд, пять из них я с сожалением пропустил) вели разговор светский: о погоде, о видах на урожай, о запрете на ввоз в Россию импортного мяса разом отовсюду. На профессиональные темы не говорили, а жаль. Интересно было бы знать, что здесь делает, например, нобелевский лауреат-отказник. К СПИДу, насколько мне известно, его работы не имели никакого отношения, Соколов специализировался на излучениях головного мозга. Научных работ я, естественно, не читал, не по уму мне и не по чину, а в газетах пишут интересно, но неточно. Во всяком случае, в тех газетах, которые попадались мне, обсуждалась преимущественно причина отказа от премии, а о самой работе упоминали вскользь. Правда, всё это происходило в олимпийский сезон, и у меня были иные заботы, нежели Тайна Великого Учёного. Но сейчас, когда впереди нет никаких Олимпиад, а есть только Вика на ближайшие три месяца (буде все стороны останутся довольны, контракт можно и продлить), хотелось бы знать подробности.

Вместо этого я слушал управляющего Замком, которому в отсутствие господина Романова пришлось управлять и застольной беседой. В самом начале обеда он представил меня обществу – «Наш новый специалист, трехкратный олимпийский чемпион Иван Федорович Фокс», а потом вёл разговор за главным столом, рассказывая историю замка и поглядывая на меня, показывая, что мне она и предназначена. Итак, Замок строили немецкие военнопленные по приказу комиссара госбезопасности, сиречь генерала Козленко. Архитектор – германский академик Штирнер, истинный ариец, характер – нордический, то есть если уж взялся строить, то строил основательно, не жалея ни соотечественников, ни русских зэков, ни японцев, которых тоже было изрядно. Не жалея, но напрасно и не тираня: глупо сначала из неумехи сделать строителя, а потом сгубить его ни за грош. У строителя должны быть силы работать, заявлял Штирнер, и, как ни странно, пайки заключенных были побольше пайков охранников, а любые попытки перераспределения пресекались. По жалобе Штирнера комиссар Козленко внесудебным волевым решением перевел несколько человек из охраны в заключенные. Воровать перестали.