— Открывай и пиши, начиная с первой строчки: Риан. Адриан, затем снова Риан, и так далее.

— Да зачем?

— Таким образом ты точно выучишь мое имя.

— Не буду! — возмущенно фыркнула.

— Будешь.

— Нет!

— Да.

— Нет!

— Да.

— Нет!

— Да, Льяна, да.

— Вот еще! — сложила руки на груди. — Не заставишь.

— Отказываешься?

— Да! Отказываюсь!

— В таком случае, выбирай сценарий: покорно пишешь то, что я сказал, пока тетрадь не закончится, послушно называешь меня так, как я попросил, или…

Тяжело сглотнула, почему-то шепотом переспросив:

— Или?

Риан оперся ладонями о стол, наклонился ко мне и заговорщически прошептал, вынуждая завороженно смотреть на его красивые губы:

— Или я вздерну тебя со стула, оголю твою красивую попку, аккуратно скручу назад руку, уложу на стол животиком и с удовольствием отшлепаю твои сочные ягодицы, непокорная моя.

Мы отпрянули одновременно. Он – с видом искусителя-победителя. Я – с восхищенным ужасом.

— Ты не посмеешь, — еле слышно прошептала, заерзав на стуле, охреневая от того, какое действие возымели на меня его слова и как быстро забилось мое сердце, и это я еще молчу о накатившем томительном возбуждении, таком сильном, что я почувствовала, как там стало… влажно. Как говорит Рив – етить твою грелку.

— Ты хочешь это проверить?

Несколько минут мы мерялись напряженными взглядами, точнее, напряженным взгляд был только мой, его ― спокойный и даже насмешливый. Вот чем не ведьмак?! Если он и чистокровный человек, ведьмы в его роду точно потоптались!

— Ладно, Адриан, — с нажимом повторила его имя, капитулируя, — о чем говорить-то?

В изумрудных глазах на секунду промелькнуло разочарование, он со вздохом проговорил:

— О том, как ты очутилась в этом доме, конечно.

— Да если бы я сама знала, — призналась, взглянув на сиротливую чашечку с горячим напитком, и облизнула губы. Пахло вкусно. Молоко и стойкая горечь. Несколько специфично, из-за чего я невольно подумала о ядах.

Мужчина, как-то странно покосившись на мои губы, понятливо подтолкнул мне чашечку.

— Так это мне? — обрадовалась такому подарку.

— Тебе.

— Ой, как мило, — сцапала чашку, с любопытством спросила, принюхиваясь: — Небось, яду добавил.

Лицо огонька вытянулось в изумлении, а когда я, поболтав в чашке пальцем, облизнула его и скривилась, его глаза стали похожи на две плошки.

— Фи, яда нет. Так даже не интересно.

— Эта рыжая сведет меня с ума, — прошептал Адриан и рявкнул: — Сумасшедшая. Это простой кофе с молоком, не более!

Хм. Кофе? У нас тоже имеется такой бодрящий напиток, и название точь в точь, однако имеет совсем другой аромат, более слабовыраженный и мягкий, с нотками корицы.

Тем временем огонек все распалялся, уже натурально рыча:

— Какой яд? Стал бы я вести с тобой разговоры, если бы хотел от тебя избавиться. Да и яд? Серьезно?

— А чем тебе не нравится яд? Предпочитаешь избавляться от неугодных людей более радикальным способом? — в шутку спросила и не ожидала, что мне достанется настолько серьезный взгляд.

— Что, серьезно? Интересненько. Потом подробнее расскажешь.

Какой он у меня кровожадный, однако.

Но все же я надеялась на шутку.

Адриан тихо фыркнул.

— Вернемся к нашему разговору.

— Да что говорить?! Варила я себе спокойно зелья, кто ж знал, что инквизиторы заявятся, и у меня рука дрогнет…

— Прости, мне, кажется, послышалось. Ты что делала?

— Зелья, говорю, варила магические, что не понятного? А тут котелок взорвался, а потом эта тюрьма стеклянная, ну, а потом пол рухнул, и я здесь.

Во время моего сумбурного монолога лицо Адриана все больше вытягивалось.

— Я уже думала надо всем этим, и у меня только одно предположение.