Добрый вечер, Незнакомка! Неприметная всегда, вдруг красавица-креолка. Да, сегодня ты звезда. Я спросила: «Кто? Какая? Кто сегодня всех милей?» Но плечами пожимая, не ответили о ней. Ты ногой своей коснулась нежной зелени травы, с ветром нежно встрепенулась, в светлой зелени листвы. Распустила с ветром косы с головы и до колен, пролетали мимо осы, а тебе и нет проблем. Каждый волос – совершенство, как пушистый горностай…

Посмотреть – одно блаженство. «Ты его в ломбард не сдай! Ты ж осинка молодая, трепетная и живая!»

Виктор проникся симпатией к столь неординарной особе, которой оказалась Катерина. Над ней люди посмеивались, а он воспринял всерьез ее желание быть богиней. Эта тонкая девушка излучала нешуточную энергию и обладала силой воли, которая не у всякого мужчины бывает.

Но ее желания не поддавались критике, она по своему желанию оказалась в далеком прошлом, где-то во времена Менделеева.

В сказку "Аленький цветочек" поместил меня мой друг, где любимый цвет-цветочек, собирает песни в круг. Песен собраны страницы, вышивается канва. Мысли шьются вереницей, превращаются в слова. Все быстрее и правдивей за строкой бежит строка. Мир становится красивей, нет волшебника пока. Где и как он управляет электроникой в умах? В волшебство мир превращает, мои мысли все в стихах. Подарил он мне цветочек в дивном розовом горшке. Розы нет, стоит горшочек через месяц при вершке.

 Русская печь стояла в углу комнаты, на ней спала старая мама. На топчане подле печи спал парень. Так они и жили: он и бабка. Бабку он называл старая мама. Парень по имени Феофан вырос крепким мужиком, он рано принял на себя мужские обязанности на деревне: пахал поле, сеял рожь.  Скотину держал в сенях зимой, а летом в загоне. Справно жили, не бедовали.

Грамоту в ту пору мало кто знал, школ само собой не было. В соседнем селе церковь маленькая была, так там поп проповедь читал по старой книжке. Феофан не понимал, что такое читать, он думал, что поп сказки сказывает, да наказы дает. В церкви образа стояли, да свечки горели во время проповеди, а потом их тушили и зажигали фитиль.

В соседнем доме жила большая семья: отец без руки, мать красавица и пять дочек, одна краше другой. Феофан со старше дочки, которой минуло четырнадцать лет, глаз не сводил. Шибко она ему нравилась. Он помогал им поле вспахать, а картошку они сами сажали, сами и собирали.

За деревней рос сухой чистый лес, по нему босиком летом ходили за грибами. Грибов белых было много, их сушили на зиму, а потом супы варили. Грибы с картошкой первое блюдо завсегда было. Репу на зиму заготавливали, а как без нее? Ее и погрызть можно вместо яблока.  Хлеб пекли в печи, хорошие караваи получались.

Органично сливаясь с душою, Баха музыка с сердцем звучит и своей задушевной красою, затихая, спокойно летит. В ней бескрайность души человека, и звучит она плавно, светло, к нам идет из далекого века и сливается с жизнью легко.

Звуки страсти и терзаний, звуки вечные любви с нотных строк воспоминаний не вмещаются в груди. Они мощною волною шевелят органа плоть, открывают мир собою, разрывая строчки нот.

Старая мама Аксинья все умела делать и на здоровье не жаловалась. Она давно приметила, что внук Феофан на старшую дочь соседей заглядывается, но виду не подавала. Дело молодое. Она исправно скребла ножом стол, чтобы чистый был. Пол в избе у многих был земляной, а них пол был из бревен, разрубленных вдоль топором. Пол бабка лихо скребла ножом, для чистоты.

Ее муж был мастеровой человек, из дерева топором все мог сделать, вот деревом его и придавило. Земля ему пухом. Если бы не он, был бы у них пол в избе из земли, а так – деревянный. Феофан много чему у деда научился, успел. Дед помер, когда внуку было годков восемь. У Феофана всегда заказы были: кому дверь сработать, иль дом поставить, а то и пол настелить.