– Хренократ, твою дивизию! – огрызнулся братец. – Значит так, никаких возражений даже слышать не хочу. Так и быть, жду буквально пару месяцев и начинаю знакомить тебя с потенциальными избранницами. Благо, что у Астрид имеются свободные кузины и приятельницы.

– Ох-хо-хо-о-о-о! – я не смог сдержать хохота. – Сводничество по-эсфирски. Ой, умора! Ой, не могу! Держите меня семеро, пока я не упал! Мне осталось только рубашечку погладить и шнурочки затянуть на своем колете!

Меня накрыло очередным приступом хохота. Вальгард устало смотрел на меня, качая головой.

– У тебя жена вот-вот родит на днях, так что я сильно сомневаюсь, что тебе как отцу семьи, которая скоро станет многодетной, через пару месяцев будет дело до моей личной жизни, – промолвил я, еле держась, чтобы снова не рассмеяться.

Вальгард в ответ лишь возвел к потолку глаза.

– Раз уж мы заговорили о детях, то у меня к тебе тут просьба небольшая, – начал он. – Я намерен ехать в госпиталь вместе с Астрид, когда придет время, а наша нянька сама недавно стала матерью, и замену ей мы пока не нашли. Не мог бы ты посидеть с Рагнаром и Эйнаром, пока мы будем в госпитале? Ты лучше всех из родни ладишь с близнецами.

– Без проблем, – ответил я брату. – Не впервой. Напишешь, когда у вас все начнется, я приду сразу.

– Что начнется? – заторможено промолвил Вальгард.

– Кино начнется, Валик! – воскликнул я, захохотав. – О-о-о, я смотрю, ты подустал чуток. Я пойду к себе, мне еще вещи перенести нужно. А ты иди, отдохни.

– А тебе не нужна моя помощь с переездом?

– Мне Оля и Стефан помогут, не беспокойся.

Выйдя из портала, я оказался в спальне своей питерской квартиры. В полумраке комнаты луч уличного фонаря освещал портрет, с которого на меня с загадочной полуулыбкой смотрела Ингерд. Этому портрету исполнилось больше пятисот лет, и в первозданном виде его сохраняли чары стазиса, которые постоянно мной обновлялись. Пятьсот лет назад я всерьез увлекся живописью и, освоив это искусство, написал портрет своей жены. Я изобразил ее такой, какой она сохранилась в моей памяти – гордая и смелая северная принцесса с нежным и чутким сердцем, завораживающим взглядом ярко-зеленых глаз и волной платиновых волос. Ее лебединую шею украшало изящное ожерелье из золота и розовых опалов – мой подарок для нее, с которым она была потом погребена. Ее правая рука держала цветок лирелии – эсфирский аналог земной пионовидной розы с сиреневыми лепестками. Не знаю, почему именно этот цветок мне захотелось тогда изобразить вместе с Ингерд. На Земле лирелий нет, она не знала этих цветов, но почему-то неизменно ассоциировалась у меня именно с ними с тех пор, как я впервые увидел растущие лирелии на лугу неподалеку от усадьбы Вальгарда и Астрид.

– Я иду к тебе, Ингерд, – улыбнулся я красавице на портрете. – Раз, два, три, четыре, пять. Выхожу тебя искать…

Глава 7. Ингерд

Герда

– Потрясающе! Блеск, шик, красота! – вынесла свой вердикт леди Арилиш, у которой мы всегда заказывали наряды для самых значимых событий.

Когда пришло время заказывать пошив платьев для свадьбы Мариуса и Эмилии, персона Эвиль Арилиш даже не обсуждалась. Эта изящная нимфа являла собой безусловный талант в мире моды Южной империи и даже начала набор желающих у нее обучаться. Сегодня мы забирали уже готовые отшитые платья для нескольких мероприятий, предварительно их померив.

– Юные леди, своим неповторимым шармом вы не оставляете шансов дебютанткам завтрашнего императорского бала, – Эвиль сделала нам комплимент, еще раз придирчиво пройдясь опытным взором по ткани платьев.

– Да ладно вам, леди Арилиш, – улыбнулась я женщине. – Бал дебютанток для того и существует, чтобы в этот вечер все внимание было направлено на них. Поэтому мы специально заказали платья из темных тканей. Все как положено по этикету. Гости – в одеждах темных или приглушенных оттенков, дебютанты – в светлых.