Я смущенно кивнула. Он погладил меня по щеке, убрал прилипшую ко лбу прядь, криво улыбнулся, укрывая одеялами — всеми тремя.

— Отдыхай.

Сам встал, оделся, но этого я уже не видела — меня убаюкали выкрики солдат, звон оружия, запах костров и тонкий аромат шипра от подушки.

* * *

Раду вышел из шатра, шумно вдохнул весенний воздух, напоенный влагой недавно пролившегося дождя. Свежий ветер хлопал парусиной палаток, нес солому и огненные искры, холодил спину, прикрытую лишь полотняной рубашкой.

Граф стиснул зубы, борясь с желанием вернуться к Лире, тряхнул засмотревшегося на пламя оруженосца:

— Койлин, вынеси плащ.

Мальчишка с удивлением взглянул на него, но без промедления выполнил приказ.

— Еще что-нибудь, господин?

— Присматривай за госпожой, внутрь никого не пускай. Если меня будут искать — я на обходе, — велел Раду, запрыгивая на коня. Сжал коленями лоснящиеся бока Стриги: — Пошел!

Несмотря на близость полуночи, лагерь не спал — отовсюду доносились возгласы, смех, лошадиное ржание, песни, звон клинков, ругань и женский визг. Восемьдесят семь тысяч человек. Альери, к пригородам которой они подошли, защищают сорок тысяч… И три десятка обученных магов.

…Возьму! Выгрызу!

Граф пришпорил коня, направляясь к периметру. Часовых он проверял лично, и, с тех пор как вздернул десяток, от которых несло вином, больше пить на посту никто не рисковал. Равно как и дремать, опираясь на древко копья.

— Все спокойно, Ваш-Сия-ство! — бодро отрапортовал начальник караулов.

Еще бы. По приказу Йарры каждую стоянку, даже для одной ночевки, укрепляли так, что лагерь мог пережить пару магических атак, не говоря уже о партизанских налетах лизарийцев: частокол, ров, вал, волчьи ямы и взрывающиеся амулеты создавали практически непреодолимую преграду.

Поначалу шептались — эти слизни, не вылезавшие из своих замков последние пятнадцать лет, откупавшиеся взятками от службы в островных гарнизонах. В чистеньких костюмчиках с белыми брыжами и манжетами, в плетенных из серебряной проволоки кольчугах, с обозами, ненамного меньшими войскового. Спорили — для чего, зачем, от кого? От лизарийцев?

— Нам, райанам, — брызгал слюной лорд Стен, — зарываться в землю?! Зачем?!

Право называться райаном он потерял, когда купил армейскую должность. Ку-пил.

— Чтобы пережить ночь! — прошипел Раду, подняв плешивого, несмотря на неполные тридцать, мужчину за воротник. — И вы, барон, сейчас заткнетесь и велите своим людям работать… Или я сам вас заткну.

— Мой отец…

— Далеко. А я прямо перед вами. И Темными клянусь, я вышвырну вас ночевать за ограду, вам ясно?.. Кивните. Отлично. — Раду разжал руки, и лордик кулем свалился на землю, растирая горло.

В ту же ночь на лагерь напали умертвия — брыгова стая умертвий, которыми управлял маг. Часть из них преодолела частокол, но изо рва не выбралась ни одна тварь. Это было в самом начале войны, через тридцать лиг от Каринны. С тех пор вопросов «зачем» не возникало.

…Насколько же проще все было во флоте! Там, где ему верили, где его приказы выполнялись беспрекословно! Здесь же… Сволочи. Сколько времени он потерял из-за них в самом начале войны! Проволочки, нарочитые задержки, манкирование и перекладывание обязанностей друг на друга…

За подобный бардак Дойера следовало не обезглавить, а, по меньшей мере, четвертовать. Или колесовать. Прилюдно.

Стрига остановился на вершине холма, с которого Альери была как на ладони. Старая, видевшая еще драконов и пережившая их атаку. Хищная, как морда огненного змея. Считающаяся неприступной, она стояла на склоне высот, покатых к Астэе. Крепостная ограда бастионного начертания имела форму треугольника с основанием вдоль берега реки и прямым углом, направленным на север. Главный вал достигал высоты четырех человеческих ростов, а ров, по донесениям шпионов, шести. Днем с холма были видны красные крыши домов и складов Альери, сейчас, ночью, на стенах горели сотни огней. Время от времени окрестности освещали вспышки амулетов.