— Нет! Не надо! Господин Стефан! НЕТ!

— Лира, это сон!

— Не надо! НЕТ! НЕ-Е-ЕТ!

Рот зажала сильная рука.

— Ты сейчас весь замок перебудишь!

Я царапалась, кусалась, пытаясь вывернуться из-под навалившегося на меня мужчины. Сейчас он сожмет мне горло, и все…

— Это я, Лира! Раду! Не Стефан!.. Да посмотри же на меня!

Замычав, я замотала головой, выгнулась и снова рухнула на матрас.

— Просто открой глаза. Лира, слышишь? Открой глаза! Просто открой. На счет три, хорошо? Раз… Два… Да какого тролля! — Лицо обожгло пощечиной, я вскрикнула от боли в прикушенном языке, и сон наконец-то исчез, рассыпался звонкими стекляшками калейдоскопа.

Йарра привлек меня к себе и крепко обнял.

Я уткнулась ему в грудь, тяжело дыша и чувствуя, как по спине, по лицу, по груди стекают капли пота. Граф осторожно перебирал мои волосы на затылке, укачивал, как ребенка, и шептал какие-то глупости, что никому меня не отдаст — ни Стефану, ни самому Корису, реши Темный тут появиться.

— Можно я умоюсь?

Я долго плескалась в его ванной, смывая пот и липкий страх, долго вытиралась, рассматривая бритвенные принадлежности и банный халат, которым граф на моей памяти ни разу не пользовался. На одной из полок стоял флакон с одеколоном Йарры. Воровато оглянувшись на дверь, я отвинтила крышку, вдохнула разлившийся аромат шипра, кожи, табака и пачулей. Боги, какой чудесный запах! Совсем не похожий на проклятые белые лилии…

К моему возвращению слуги успели сменить постель. Одетый в брюки граф лежал на хрустящих от крахмала простынях и лениво просматривал рукопись «Эванджелины».

— Зачем она сбежала от короля?

— Он казнил ее мужа, — тихо сказала я, забираясь в постель и уже под одеялом избавляясь от полотенца.

— Но муж же жив, — нахмурился граф. — Вот, написано!

— На самом деле король его помиловал и инсценировал казнь, потому что уважал его как человека, но граф Таори был слишком богат и влиятелен, и…

— Боги, что за чушь ты читаешь, — фыркнул Йарра, приглушая светильник и устраивая меня на плече. — Соперников и конкурентов не отпускают, при всем уважении их тихо удавливают или травят.

Я отодвинулась.

Он притянул снова.

Я затихла, позволяя ему играть с пальцами на моей руке.

— Кошмар приснился из-за моих подарков?

— Что?.. Нет. Это мой особый кошмар, еще с детства, — грустно улыбнулась я.

— Часто?..

— Часто. Но обычно Тим успевает меня разбудить, у него очень чуткий сон.

— Та-ак, — протянул Йарра, и татуировка больно уколола ухо искрами раздражения. — Значит, тебя Тимар все еще будит? Я кому велел переехать?!

Граф приподнялся, навис надо мной, рассерженно глядя в глаза.

— Мне не нравятся покои Галии, — буркнула я.

— Значит, живи в моих!

— Что, с пантерой?

— Да хоть с гоблином, я всего два раза в неделю здесь бываю!

Граф злился, но это была совсем не та злость, что заставляла сжиматься в комок и пытаться слиться с мебелью. Подобные вспышки меня скорее веселили.

— Я подумаю.

Притворно зарычав, Йарра прижался к моим губам в крепком поцелуе. Тоже не страшном. Кто бы мог подумать, что Его Сиятельство, великий и ужасный Райанский Волк, будет пытаться отвлечь меня от страшного сна!

…как ненавидеть его после этого?..

А «Эванджелину» я все-таки прочитала, хоть и обещала себе к ней не прикасаться. Открыла папку… и пропала. Если бы Тим не напоминал мне, что нужно поесть, а организм — о естественных нуждах, я бы вросла в кресло. Помню еще, я все огрызалась на Тимара, пытавшегося выгнать меня на улицу.

— Отстань, — когда братец дернул меня за вихры.

— Уйди, — когда его руки начали разминать мне шею. — Хотя ладно, продолжай.

— Ты с ума сошел?! — завопила я и вцепилась зубами в мужскую руку, вдруг оказавшуюся слишком близко к вырезу рубашки. — Вы?..