Тренер сразу предупредил всю нашу ораву – а нас собралось более двадцати человек – что будет проверять дневники, и если увидит плохие оценки – отчислит сразу, не говоря о том, что хулиганские поступки вообще недопустимы!

Вот так занятия спортом выбивали из нас дурь: в школе уже никаких вывихов, всё чинно, благородно. Если и случались какие-то выходки, то только в интернате. Поэтому, когда зимой начался приём в комсомол, меня приняли сразу, без особых вопросов. Тем более что одну из рекомендаций дал мне сам директор школы Соловьёв Валерий Михайлович, который, как потом выяснилось, был близким родственником Герцена. Об этом он сам рассказывал после, когда приходил к нам в интернат на собрание и отвечал на вопросы ребят.

Учёба по-прежнему давалась мне легко, несмотря на то, что школа была другая, класс, соответственно, тоже, и требования немного изменились. С седьмого класса я приучился пользоваться учебниками, не надеясь только на память, и это пошло на пользу – учился практически без троек.

Со спортом тоже всё шло в гору. Веня здорово гонял нас на разминках, ставил в пары, не обращая внимания на разницу в весе. Ребята были – все лучшие спортсмены школы. Бокс – вид спорта очень нелёгкий. Изначально туда идут те, кто хочет стать сильным физически, научиться в любой момент давать обидчикам сдачи. Беда только в том, что пока чему-нибудь научишься, сам на тренировках наполучаешь по башке столько, что мало не покажется.

Поэтому из тех ребят, что записались в секцию в сентябре, через два месяца осталась ровно половина. Слинял и Толя Спирин. Я же продолжал регулярно заниматься, не пропуская ни одной тренировки.

Когда нас, пацанов, стало значительно меньше, нас «совместили» с мужиками, то есть с теми, кто был старше восемнадцати и занимался уже несколько лет. В пары с ними тренер нас, конечно, не ставил, но со стороны мы могли наблюдать, как они боксируют, и, естественно, пытались перенять их технику боя.

* **

После трёх месяцев тренировок Вениамин объявил, что мы едем боксировать с ребятами из техникума посёлка Ис. В команду он отобрал десять человек, как давно занимающихся, так и нескольких новичков, в число которых попал и я. Помню, это был морозный воскресный день перед самым Новым Годом. К спортзалу подогнали небольшой грузовой ГАЗик, обтянутый тентом. Внутри было несколько тулупов, поэтому мы, укутавшись в них по двое, ехали довольно комфортно.

Соревнования проводились в техникуме, в небольшом спортзале, который до отказа был забит болельщиками – учащимися техникума. После взвешивания мы ждали разбивку по парам в учебном классе. Мандраж был у всех, особенно у нас – новичков. Это ощущение ожидания трудно передать словами: даже руки и ноги слегка подрагивали. Со временем, с опытом, я научился скрывать свою тревогу, хотя и впоследствии эти ощущения приходили перед каждым боем – одним словом, мандраж.

Когда Веня принёс разбивку по парам, выяснилось, что я буду боксировать со своим, Руфиком Юсуповым, так как в техникуме не нашлось новичков в нашем весе. Ставить нас в пару с опытными боксёрами не полагалось, тем более, что и у Руфика, и у меня это был первый бой. Руфик был очень хорошим спортсменом: отлично играл в баскетбол, волейбол, футбол, прекрасно прыгал в высоту. Мне он проигрывал только в беге на всех дистанциях и на лыжах. Всё-таки коровы внесли свой вклад в развитие моих спортивных качеств. Руфик был лучше, чем я, на спаррингах, да и тяжелее. Я в то время весил пятьдесят четыре килограмма – легчайший вес, он – пятьдесят семь – полулёгкий.

Мандраж усилился после того, как я оказался в своём углу. Рассказывали, даже побледнел так сильно, что, глядя на меня, можно было ожидать, что сейчас упаду в обморок. Но после удара в гонг и команды «бокс» все эти ощущения куда-то исчезли. Я видел перед собой только противника и больше никого: ни зрителей в зале, ни судей. Руфик полагал, что справится со мной без особого труда, по крайней мере, об этом говорил весь его вид. Но в меня будто чёрт вселился: я начал так окучивать товарища по команде, что через некоторое время по его лицу стало ясно – такой прыти Руфик от меня не ожидал. И в первом, и, тем более, во втором раунде я отколошматил его так, что при присуждении победы сомнений ни у кого не возникло, и лишь на лице моего противника застыл немой вопрос: с какого поводка меня спустили, что я оттузил его на одном дыхании?